Ведьмино ущелье

— Она милая, — заметил Сэм, когда братья удалились настолько, что новая знакомая не могла их слышать.

— Горячая цыпочка.

— Ну, естественно.

— Только не говори, что сам так не подумал.

— Это у нас по твоей части, Дин.

— Горячая цыпочка, — повторил Дин. — Уж поверь мне.

— Значит, все-таки мы не зря отвлеклись?

— И потратили кучу времени, которое бы пригодилось для настоящей работы, — немедленно парировал Дин. — Но я об этом не жалею.

Сэм понадеялся, что потраченное время не стоило чьей-нибудь жизни. Они приехали сюда из-за очередного всплеска смертей, о которых детектив Марина МакБейн поведала им еще в Нью-Йорке. Судя по газетной статье, каждые сорок лет это место становилось ареной необъяснимых убийств: в последний раз их насчитали двадцать девять. А когда здесь вырос городок, народу стало гораздо больше. Если верить расчетам, нынешнее пятое декабря должно стать началом очередного сорокалетнего цикла. Сегодня было четвертое. Но если в расчеты вкралась ошибка и, пока они прохлаждались, кого-то уже успели убить, не стоило так радоваться поездке на Каньон.

Сэм и Дин Винчестеры пошли по стопам отца, а их отец после ужасной смерти жены стал охотником, причем отнюдь не на зверей и птиц. Джон Винчестер охотился на чудовищ, призраков, демонов — на всех тех тварей, в которых люди если и верят, то глубоко в душе и поздно ночью, а при свете солнца только посмеиваются над своими страхами. Но даже днем люди иногда говорят о привидениях, хотя сами не понимают, о чем говорят.

Дин повернул ключ в зажигании, и мотор с готовностью взревел. Дав задний ход, Дин взглянул на брата.

— Это и правда здоровенная дыра, — сказал он. — Я был прав.

— Да, ты был прав, Дин. Этот каньон — одна чертовски здоровенная дыра.

Глава 2

Ральф МакКейг родился в городке Долан Спрингс. Его отец работал на шахте Теннеси Шуйлкилл, а мать в основном выпивала и жаловалась на жизнь (особенно после того, как отец погиб в результате несчастного случая, а пенсии вечно не хватало до конца месяца). За исключением службы в армии во время Войны в Персидском заливе — причем его самое активное участие в военных действиях ограничилось уличной дракой около бара во Франкфурте — Ральф всю жизнь провел в Аризоне, стране каньонов, плато, вечнозеленых деревьев, чернохвостых оленей и, конечно же, туристов. На заднем бампере его Шеви-пикапа, который был новым во время войны, но безнадежно устарел уже к девяносто восьмому, красовалась наклейка с надписью «ЕСЛИ НА ДВОРЕ ТУРИСТИЧЕСКИЙ СЕЗОН, НА КОЙ ЧЕРТ ЗАПРЕЩЕНО ИХ ОТСТРЕЛИВАТЬ?» На заднем стекле крепились дробовик двенадцатого калибра и винтовка 30.06[3]; винтовку, кстати, он опробовал, пальнув вслед БМВ, который выскочил из-за поворота на скорости, по крайней мере, восемьдесят миль. В этот момент Ральф мочился на обочине и от неожиданности забрызгал сапоги. К тому времени, как он застегнулся, бросился к пикапу и выдернул винтовку, БМВ превратился в пару быстро удаляющихся задних фар, и Ральф не думал, что ему когда-нибудь выпадет шанс подобраться поближе. Однако в противном случае он бы такой шанс не упустил.

Ральф зарабатывал на жизнь лесозаготовкой: таким образом, в отличие от некоторых соседей, его зарплата не зависела от наплыва туристов. Сейчас срок одного контракта кончился, а второго пока не начался, но это ненадолго. Именно нанимателям досталась возня с оценкой влияния вырубок на окружающую среду, разрешениями и прочими бумажками; от него требовалось только дождаться, пока они дадут добро, собрать бригаду и вывезти поваленные деревья и мелочь, с которой все равно никакой прибыли. Управителям нравится, когда лес чистый и аккуратный, чтобы были высокие деревья и ничего лишнего. Ральф располагал небольшими сбережениями в банке, в озере Смут клевала рыба, а снега было достаточно, чтобы сунуть туда блок пива и каждая бутылка хорошенько охладилась — так что Ральф мог по праву считать себя счастливчиком. Может, даже немного слишком счастливчиком.

Когда он ехал к шоссе по Лукаут Трейл — грунтовому треку, тянувшемуся к обзорной вышке, которую не использовали уже лет десять — то почти потерял управление. Задние колеса попали на обледеневший участок, и машину болтало туда-сюда так, что Ральф едва сумел выровнять ее до близкого знакомства с только что спиленным дубом (он спилил его сам, нелегально, потому что ветви загораживали вид на дорогу). Но он все-таки справился, а там осталось всего полмили: этот путь он мог бы проделать с завязанными глазами. Едва не случившаяся авария знатно его встряхнула. День-то, в общем, до того выдался вполне удачный. Ральф подумывал, что еще бы удачнее получилось, если б Дорис Каллендер зашла на обед… а еще лучше с обедом, а потом плюс немножко того, что его старик величал «потрахушки»…