Ведьмины камни (СИ)

Отворилась дверь в дальнем конце длинной гридницы – так далеко, что морозное дуновение со двора не достало до скамей перед очагом. Эльга не обратила бы внимания – мало ли кому надо выйти или войти, – но заметила, как Мистина поднял голову, как заострился его взгляд. Тогда она тоже повернулась – к ним шли двое оружников, оба засыпанные снегом. Первый – Оддгейр, десятский гридей. Второго она не узнала, даже когда он скинул на затылок худ и снял покрытую снегом шапку. Черные волосы, молодое скуластое лицо…

– Княже! – Оддгейр остановился перед Ингваром и Мистиной, поднявшими головы к нему. – Кари Щепка из Вышгорода человека прислал. Вести важные.

– Будь жив, княже, и вы, воеводы! – Гонец поклонился, и князь кивком велел ему говорить. – К нам от Мирогостя из Троеславля человек прискакал, а к нему Ведослав из Любеча прислал. Говорит, варяги, что по Сожу стояли, мятеж подняли, с места снялись и сюда, на Киев, идут.

– Что-о?

Ингвар, Мистина и двое других – Гримкель Секира и Хрольв, – разом встали на ноги.

– Кто там? – спросил Мистина.

– Много их? – одновременно спросил Ингвар.

– Видел их Ведослав. Говорит, с полтысячи будет. Пять-шесть сотен. Главные там – Эскиль Тень, Хамаль Берег, Гримар Мороз.

– Когда Ведослав их видел?

– Нынче в полдень. Сразу в Троеславль человека отправил, а оттуда – к нам.

– Молодцы! – Мистина хлопнул гонца по плечу. – И ты молодец, Войня.

От Любеча до Киева было пять пеших дневных переходов, но три конных гонца, сменяя друг друга, одолели их за неполный день.

– Чего они хотят, Ведослав знает? – спросил Гримкель.

– Он с ними говорил. – Войня, польщенный тем, что первый княжеский воевода помнит его имя – имя одного из семи сотен «большой дружины», – смущенно взглянул на князя. – Что, мол… недовольны варяги… корма мало… И в Царьград их не отпускают, а они хотят, чтобы как при Олеге, по своей воле…

– С зимней скуки, что ли, вздурились? – нахмурился Грикель Секира.

– Ну что, я – в Вышгород? – Мистина взглянул на Ингвара.

– Надо к Тормару посылать, да? – спросил Хрольв.

– Посылай. А ты, – Ингвар повернулся к Гримкелю, – своих поднимешь завтра до свету, я сам пойду.

– Княже! – Мистина мягко положил руку ему на плечо. – Неуместно тебе бегать навстречу всякому клюю пернатому. Давай я поеду.

– Неуместно? – Ингвар злобно сдвинул брови. – А им на меня хвосты подымать – уместно, жма!

Внезапный мятеж варягов-наемников разозлил его тем сильнее, что этой зимой он рассчитывал на редкий в его жизни покой. Осознание того, что произошло и к чему может привести, все сильнее разжигало его гнев, на лице проступило выражение свирепости.

– Ты – князь, – убедительно напомнил Мистина побратиму, который вечно об этом забывал. – Твое место – вот здесь. – Он кивнул на утонувший во тьме резной престол с двойным сидением. – Кто они такие, Эскиль с Хамалем, чтобы сам князь русский им навстречу бегал? Чтобы лихих людишек унимать, у тебя дружина есть. Так что ты оставайся, храни покой в городе. А я поеду.

– Прямо сейчас? – подала голос Эльга.

– К утру буду в Вышгороде. Они… В полдень были у Любеча, то есть… – Мистина быстро загнул два-три пальца, по памяти считая переходы, – только завтра к ночи будут у Троеславля.

– А к чему такая спешка – разве вышгородцы ненадежны?

В Вышгороде Эльга прожила два года – в то время как в Киеве сидел Ингвар с Огняной-Марией, и до сих пор считала этот городок своим.

– Нет, но они уже весь день знают о мятеже. Чем быстрее они меня увидят, тем быстрее успокоятся.

«Большая дружина» сейчас насчитывала семь сотен человек, еще не восстановив свою численность после больших потерь первого похода на греков. В Киеве при князе была только полусотня гридей-телохранителей, а «большая дружина», разделенная на две части, стояла в Вышгороде и Витичеве, выше и ниже Киева, примерно в переходе по реке. Ивор, в последние годы бывший вышгородским воеводой, еще летом уехал вместе с греками в Царьград, возглавляя ответное посольство. Этой зимой его замещал Кари Щепка – человек опытный и надежный, сын одного из соратников Олега Вещего, – но непривычный к такой высокой должности, и вышгородские оружники его знали плохо. При угрозе мятежа там требовалась более надежная рука, и столь быстрое появление среди вышгородцев самого Мистины Свенельдича покажется им сродни чуду.

– Какой срам – мы не можем удержать в узде своих же наемников! – в негодовании воскликнула Эльга. – Если узнают греки – все труды пойдут прахом! Изменили как раз те люди, которые принесли нам победу! Мы им столько чести воздавали, столько наград раздали – а им все мало? Они решили, что теперь вся земля Русская им принадлежит?

– Я им, жма, покажу, что кому принадлежит! Я – князь, а они – за серебро служат, сброд без роду-племени! По торгам набраны, а думают указывать мне? Упырям в болоте будут указывать!

– Роман решит, что если даже на этих людей мы не можем положиться, у нас вовсе нет сил и вся Русская земля вот-вот рухнет! Но если ты, Свенельдич, их перебьешь, Роман подумает, что больше за нас воевать некому и бери нас голыми руками!