Ведьмины камни (СИ)

Хельга села. Если первый удар ее подкосил, то второй выбил дух из груди. Сердце то замирало, то грозило выскочить. Второй за Эйриком… это же… ее отец. «Нет, нет!» – убеждала она себя. И другие могут считаться… Анунд, Эйриков старший сын. Хроар Гора, хёвдинг его дружины в Озерном Доме. Да мало ли… Но понимала – нет, это она пытается себя обмануть. В Мерямаа Арнор Камень, хёвдинг Силверволла и шурин Эйрика, всеми признавался вторым человеком после него.

– Много людей новых увидишь, – продолжал дед Замора, показывая на более короткие черточки-трещины. – Вот эти, что вдоль – вороги твои, а вот эти, поперек, – доброхоты. Не оставят тебя боги твои без помощи. – Он бросил на Хельгу одобрительный взгляд, будто в этом была ее заслуга, а она подумала об Ульве Белом.

– И все это… верно будет? – в отчаянии спросила она.

Ведь дед Замора может и ошибаться! Он что – всеведающий Один?

Да, с содроганием ответила она сама себе, встретив направленный на нее в упор взгляд единственного глаза. Если бы Одину вздумалось объявиться в этих лесах, именно такой облик он бы и принял.

Не говоря ни слова, дед Замора вдруг швырнул лопатку через плечо.

– Глянь, как упала, – не оборачиваясь, велел он.

Тихоня прошел в угол и наклонился.

– Вверх гребешком!

– Ну, стало быть, сбудется все. Давай сюда.

Лопатка давно остыла, но Тихоня взял ее с таким видом, будто она жгла ему руки. Получив ее снова, дед Замора резким движением разломил кость с широкой стороны и швырнул к двери, в кучу сора. Треск ее поразил Хельгу, как удар грома. Гадание кончено, судьба сказала свое слово.

* * *

Хельге снилось, будто кто-то лежит рядом и крепко обнимает ее сзади – и вовсе не Естанай, возле которой она проводила вторую свою ночь в избе деда Заморы. Это был мужчина, но не Видимир, во сне она почему-то это знала. Ощущение тепла несло ей такое блаженство, что она сама прижималась к нему, вдыхала запах грозы и теплого летнего дождя, который и умиротворяет, и возбуждает, и приносит чувство счастья от ощущения безграничной свободы… Разве ночью пошел дождь? Но шума капель по листьям она не слышала.

Проснулась Хельга от холода. В щель у заслонки проникал дневной свет, дед Замора уже возился внизу, с треском ломал щепу, стучал огнивом по кремню, разжигая печь.

Женщины сходили к озеру умыться, стали варить кашу с остатками вчерашней баранины. Старик и Тихоня снова принесли с озера ночной улов. Сели есть. Хельга ощущала сильный голод, ее даже мутило слегка, и надо было поесть перед дорогой обратно в Видимирь, но каша с бараниной с трудом лезли в горло. Остальные тоже были молчаливы, даже сам дед Замора выглядел мрачнее прежнего, и это убеждало Хельгу: сам он верит в свое предсказанье.

Дед почти не говорил с ними, пока ели и пока Естанай прибирала со стола и мыла ложки. Пора было возвращаться. Хельга вышла наружу. День выдался ясный, солнце струило тепло совсем по-летнему, пахло нагретой зеленью. Кафтан и накидку можно было не надевать. Пока Тихоня ходил за лошадьми, пасшимися в лесу вокруг избушки, Хельга снова прошлась до Змеева камня. Невольно залюбовалась озером: синяя гладь, отражающая ясное небо с белыми облаками, веселая зелень, желтый песок полого уходящего под прозрачную воду берега. Мелькнула мысль, что летом, в жару, здесь хорошее место для купания – и тут же другая: да не очень! Так и виделось, как закипит вдруг прозрачная вода возле камня, как обовьется огромный змей вокруг обнаженных девичьих тел и утащит в нору подземную… Едва ли здесь купается кто-то! Но все было тихо, даже сам серый камень в зеленовато-сизых лишайниках, казалось, улыбается тайком от удовольствия, пригревшись. Реяли золотистые стрекозы среди осоки. Свежий ветер летел над водой, и Хельга глубоко вдохнула его, будто надеялась проветрить мысли и чувства. Может, все еще обойдется, шептал тайный голос в глубине души. Никакое предсказание не заставит верить в грядущие беды, пока они не глянут тебе в глаза. Всегда думается, что кто-то или что-то отведет беду – ведь до сих пор всегда так было.

А те, от кого ничто беду не отвело, умолкли навеки…

– Да вот она!

Хельга вздрогнула от неожиданности, услышав позади себя незнакомый, взволнованный женский голос; в нем звучали и гнев, и торжество, и беспокойство.

Оборачиваясь, мельком успела подумать: ее ищут из Видимиря, она слишком у деда загостилась? Но увидела на поляне у конца тропы небольшую толпу незнакомых людей – мужчин и женщин. Все они впились в нее глазами, будто чудовище какое увидели; в устремленных на Хельгу взглядах так ясно отражался и гнев, и испуг, что она невольно обернулась: не всплыл ли в озере позади нее сам батюшка змей пестроватый?

Но озеро за спиной оставалось ясным, синим, с отраженными облаками и стеклянно-прозрачной волной у берега.

– Вот она, ведьма! – Незнакомая женщина сделала шаг к Хельге; видно было что она дрожит от возбуждения и страха. – Вот где притаилась!

– Кто вы еси… есте, – поправилась Хельга, еще немного путавшая эти слова. – Добрые люди? Что ищете?

– Тебя ищем, – хрипло сказал мужик преклонных лет, стоявший позади женщины.