Ведьмины камни (СИ)

– Я поеду сама! – Хельга высвободила руку. – У меня есть здесь своя лошадь. И служанка. И еще один человек. Или я теперь пленница и не имею своей воли? – ехидно добавила она, видя, как закрылся взгляд Эскиля и наполнился знакомой ей властностью.

– Ммм… Ты дашь слово… не делать глупостей по пути в город?

– Глупостей? Каких? Я очень хочу поскорее попасть в Видимирь – сам решай, это глупость или нет!

Хельга держалась надменно и даже вызывающе; любопытные, удивленные взгляды варягов, бросаемые на красивую молодую женщину в яркой богатой одежде, подкрепляли ее решимость. В глазах их читалось что-то вроде корыстного одобрения – ее сочли хорошей добычей, достойной вождя. Хельга уже поверила – перед нею Эскиль Тень, тот самый. Она еще не поняла, откуда он взялся, но не собиралась уступать ему. Она больше не та растерянная девочка, которой он от скуки морочил голову! Она – взрослая женщина, замужняя, прожившая два года у королевы Сванхейд, причастная к колдовству… Пусть он не думает, что сможет ею вертеть. Мельком она вспомнила о своем призыве к Ульву Белому – альв так и не появился, а вместо его появился Эскиль, но эта неудача понуждала Хельгу показать, что и сама она – не беспомощное дитя.

Хельга еще не решила, чему верить, а от этого зависело ее новое положение в мире. Нужно скорее вернуться в Видимирь. Тогда она хотя бы будет знать, где правда.

Подавленный страх, скрытая растерянность побуждали ее мысленно искать помощи, но гордость напоминала: ты не девочка, ты взрослая замужняя женщина, тебе целых восемнадцать лет! Ты высокого рода, ты обучалась у мудрейших женщин Гардов – Снефрид и Сванхейд, ты справишься!

– Ну, смотри!

Их лошади уже стояли поблизости – Тихоня и Естанай успели их оседлать и привести, прежде чем на Хельгу напали. Эскиль сам подсадил ее в седло и отошел, оглядывая ее снизу.

– Ты просто Фрейя! – воскликнул он, радуясь не столько красоте самой Хельги, сколько своей удаче, которую знаменовала эта красота и богатство ее наряда.

Варяги вокруг одобрительно засмеялись.

– А где здесь святилище? – спросил Эскиль, придерживая лошадь Хельги.

– Святилище? Да вот оно! – Хельга показала на камень. – Под этим камнем живет огромный змей и выходит, если ему приносят жертву.

– И все? – Эскиль еще раз оглядел камень, на лице его отразилось разочарование.

– А вы чего хотели?

– Ну, в святилищах обычно бывают боги в золотых гривнах и прочие сокровища.

– Пф! Может, это у бьярмов. Здесь есть один каменный бог, он стоит в лесу и похож на… – Хельга запнулась, не зная, как говорить о подобном в окружении чужих мужчин, – на то, чем по праву гордится Фрейр, но на нем точно нет золотой гривны, клянусь Всеотцом!

Помедлив мгновение, варяги дружно заржали – догадались, о чем она, и вообразили «гордость Фрейра», украшенную золотой гривной.

– Ну ладно! – Эскиль, тоже смеясь, похлопал Хельгу по ноге. – Поверим тебе. Правда, я и так на богов не в обиде – я уже раздобыл себе сокровище!

Он сжал ногу Хельги выше щиколотки, и она догадалась: он говорит о ней. Ее задело то, что Эскиль так уверенно причисляет ее к своей добыче, и еще сильнее захотелось поскорее вернуться в Видимирь.

Все казалось, это какой-то обман, и стоит ей попасть в город, там все окажется как всегда…

Сев на своего коня, Эскиль подмигнул ей:

– Твоя твердость духа достойна лучших жен древности! Я восхищен.

– Надеюсь, я сумею вести себя достойно моего рода! – Хельга надменно выпрямилась.

Но сердце екнуло: вот еще один ясный намек, что ей понадобится твердость духа, достойная Сигню, Брюнхильд, Свавы и прочих жен-валькирий из древних сказаний.

– Пусть твой человек едет вперед и показывает дорогу. Мы впервые забрались так далеко на восток.

Хельга послала Тихоню вперед – она и сама была не уверена, что найдет отсюда правильный путь обратно к Видимирю. Отряд тронулся по грязным дорогам через лес, мимо озер, мимо выпасов. По большей части приходилось ехать цепочкой, но там, где ширина тропы позволяла, Эскиль держался рядом с Хельгой. То и дело он окидывал ее пристальным взглядом с ног до головы, от башмаков, слегка промокших, до белого покрывала на голове. Наверное, она тоже показалась ему изменившейся, но в его серых глазах ясно читались одобрение и радость. Хельгу эта его радость скорее тревожила: он смотрел на нее, как на… как на приготовленное для него роскошное блюдо, как на некое сокровище, чья ценность послужит ему и он уверен в своем праве.

Молодой хирдман вез позади себя тетку Тихомилу. Та, весьма дородная, неловко сидела на крупе лошади, цепляясь за одежду варяга – выбранного для этой задачи за легкий вес, чтобы не перетрудить кобылу. Вид Тихомилы яснее слов убеждал: что-то случилось, что-то очень нехорошее. Ее полное лицо было заплаканно и растерянно, на Хельгу она бросала такие же дикие взгляды, как те жители Людогощей на поляне возле камня. В наряде ее стало больше белого, но Хельга еще не умела определять степень «печали»[37] в платьях славянских жен.

– Почему здесь эта женщина?