Ведьмины камни (СИ)

– Видно было, что он хочет согласиться, но ответил, что не может оставить сестру, то есть тебя. Если ты скажешь ему, что хочешь поехать со мной, то и он согласится. Того сосунка с его угрюмоглазым родителем тут уже нет, и старая госпожа не сможет вас задержать. Вы же свободные люди, вы ей не подчиняетесь. Ей и знать будет не надо, куда вы отправились, и все обойдется тихо, мирно и благополучно.

– О-о… – В растерянности Хельга не знала, что ответить.

По словам Эскиля выходило, что устроить этот побег легче легкого; что он уже устроен. А когда все получится, будет лучше всем – ей, Хедину, даже их оставшимся в Мерямаа родичам.

– И никакой войны с Эйриком не будет, потому что не станет же он воевать с Ингваром, когда его племянники так хорошо живут в Кёнугарде, – добавил Эскиль, будто видя по лицу, до чего дошли мысли девушки. – Только одного не хватает. – Эскиль прижал руку Хельги к своей груди. – Любишь ли ты меня? Готова ли ты проявить смелость ради нашего счастья? Или ты робкая девочка, не смеющая сделать шагу без… собственной няньки?

Мысли и чувства Хельги были в полном разброде; от волнения кружилась голова и болезненно горело во лбу. Эскиль выпустил ее руку, обнял ее и развернул к себе. Чувствуя, как он наклоняется к ее лицу, как его теплое дыхание касается кожи, Хельга ощутила такой страх, как будто ее обхватывает лапами медведь; зажмурившись, она наклонила голову и обеими руками оттолкнулась от груди Эскиля.

– Что ты делаешь? – Она отскочила, тяжело дыша.

– Хочу тебя поцеловать. – Его взгляд убеждал ее, что он и правда этого хочет.

– На глазах у всего Хольмгарда? Ты сумасшедший. И мне… надо в хлебню. Пока мы тут болтаем, хлеб весь засохнет!

Конечно, Нива и Естанай не дадут хлебу пропасть, но Хельга убежала в хлебню, как в крепость, и просидела там в жару от печи, пока ту не загрузили и не освободили второй раз, и вышла на вал не раньше, чем посланная на разведку Естанай заверила, что никаких мужчин поблизости нет.

Когда они с Естанай вышли на вал, с двух сторон держась за ручки большого плетеного короба с теплыми караваями под полотном, уже синели сумерки – глубокие, самоцветные, шелковые. Хельга с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух. Снег поскрипывал под ногами, и ей казалось, она идет прямо по звездам.

* * *

– Почему ты мне ничего не сказал? – прошептала Хельга на ухо своему брату, подсев к нему в гриднице.

– О чем?

– Эскиль… то есть Ингвар приглашает тебя с ним в Кёнугард?

– А… ну, да.

– Ты не сказал мне!

– Я говорил.

– Нет, ты просто сказал, что им нужны люди. А он уже хочет дать тебе лучшее место в своей дружине и доме. Хочет, чтобы мы… чтобы ты поехал с ним прямо отсюда!

– Из этого ничего не выйдет. – Хедин имел вид недовольный, но говорил уверенно.

– Почему?

– Так дела не делаются. Чтобы взять меня на службу, Ингвар должен договориться с нашим отцом. Отец должен дать мне людей и разрешить принять меч у Ингвара, понимаешь? Но это было бы странно, если бы я это сделал, когда между Ингваром и Эйриком немирье. Я не могу принести клятву Ингвару, не зная, не придется ли ему воевать с Эйриком и не встречусь ли я с родным отцом и братьями на поле боя – только под разными стягами. А если я сделаю это без согласия отца, это будет… предательство. Это даже двенадцатилетний поймет. Ингвар хочет заполучить кого-то из нас, пока у него немирье с Эйриком. Но вот Эйрик совсем бы этого не хотел. Ну или если бы заполучил кого-то взамен от Ингвара.

– Да… Я помню, – задумчиво глядя перед собой, согласилась Хельга. – Прошлой зимой, когда они со Сванхейд встретились в Видимире, Эйрик говорил что-то такое… Что если бы Сванхейд отдала ему Логи, он прислал бы ей взамен Сигурда или Бьёрна.

– Вот видишь. Жаль, что я не увижу Греческого царства… Но, может, до того лета они еще договорятся… Нет, это все пустое. – Не склонный себя обманывать, Хедин мотнул головой. – Ингвар не собирается ехать к Эйрику договариваться, и он не станет с ним договариваться, пока не добьется договора от Романа. А тогда уже все будет по-другому…

Хельга вздохнула в ответ. Сказанное братом она примерила на себя, и в мыслях ее опять все перевернулось вверх дном. Ей не грозила встреча с отцом и братьями на ратном поле, но зато она очень даже могла разделить участь тех знаменитых жен из старинных сказаний, чей муж питал смертельную вражду к ее кровной родне. Эти женщины прославились великой силой духа – которая требовалась, чтобы одолевать величайшие их несчастья. И они всегда делали выбор в пользу братьев, иначе считались бы предательницами рода. Ну и если муж станет твоим врагом, зачем за него выходить? Не значит ли это предать своих заранее?