Ведьмины круги

Я поднялся по лестнице на галерею, окруженную колоннами. Осмотрел мраморные статуи и занялся стендами с фотографиями. Никто на меня не обращал внимания, все были заняты собой и друг другом, и я ходил меж них как невидимка. Очень волновался. Эта прекрасная колоннада, лестница, словно двумя руками обнимающая галерею, закрытые двери классов-мастерских – несостоявшаяся Люсина мечта, а этим ребятам предстояло здесь учиться, стать настоящими артистами, и, может быть, кому-то – великими. Невооруженным глазом было видно, какие они талантливые, красивые, умные. Одним словом, необычные, непохожие на наших провинциальных, Краснохолмских. Они и вели себя как-то особенно, раскованно, и одеты были интересно. Одна девчонка разгуливала в трико, перевязанная через плечо большим купеческим платком с кистями. У другой из-под короткой кожаной юбки торчали ноги-ходули в красных колготках и мягких сапогах выше колена.

Спустившись по лестнице, я без проблем миновал вахтерскую будку и оказался в полутемном зале, который делила пополам шеренга колонн. Стены занимали стеклянные шкафы-витрины, камин и мраморные бюсты. Единственное окно в глубине зала закрывал витраж из тусклых цветных квадратов стекла, почти не пропускавших света. Рядом была дверь, откуда появились двое с какой-то крупной фанерной конструкцией, обтянутой черной материей. Несколько раз ее с грохотом опускали на пол, поднимали и снова несли. Наконец декорацию протащили через дверь в вестибюль.

Откуда-то донесся смех. Я снова был один.

Никогда не хотел стать артистом. Но окружающая обстановка и люди действовали на меня удивительным образом. Мне нравилось здесь всё, сам воздух. Я испытывал сожаление, что не родился с актерским талантом и никогда не буду здесь учиться. Таково было для меня обаяние этого места. А что же должна была ощущать Люся?

В полумраке я разобрал, что фотографии в стеклянном шкафу – сцены из студенческих спектаклей. В другом были макеты декораций. Я постоял у камина, представив, как в незапамятные времена в нем потрескивали горящие полешки. И снова фотографии: учителя и ученики. А дальше… На минуту я остолбенел. Этого не могло быть! Но я смотрел на это и видел. Там, за стеклянной гладью витрины, висело Люсино платье!

Отошел подальше, потом подошел поближе. Конечно же ничего странного в этом призрачном видении не было. Рядом с платьем находилось что-то вроде шелкового тренировочного костюма, черных рейтуз и курточки с надувными плечами, в длинном треугольном вырезе которой виднелась белая рубашка. На груди – золотая цепь. Внизу витрины лежала табличка: «Костюмы к спектаклю „Гамлет“. Работа студентки 4-го курса Одиноковой О.».

Я не мог оторвать глаз от витрины. Я понял, как появился фасон Люсиного платья: и пышная юбка, и удлиненная талия, и высокий стоячий воротник.

Из двери, откуда вытащили декорации, падал рассеянный электрический свет. Я пошел туда и попал в высокий и узкий, самый обычный конторский коридор, а затем на каменную винтовую лестницу. Постоял у круглого окна, глядя во дворик и думая о том, что тень Люси-Офелии преследует меня. А уж в этом доме она обязательно должна была появиться. Обследовав лестницу, я снова вернулся в коридор, и привел он в тупик, к отделу кадров. Дверь была открыта, за столами, заваленными бумагами, сидели женщины.

Возможно, я задержался на пороге, потому что одна из них спросила, что мне нужно. Мне ничего не было нужно, и я ни секунды не верил, что Люся могла скрыться от нас в Театральной академии, какой бы притягательной она ни была. Однако зачем-то спросил:

– Учится ли у вас Людмила Борисова?

– На каком факультете? – осведомилась женщина.

– А какие бывают?

– Разные бывают, молодой человек, – сказала она и посмотрела на меня как на идиота. – И режиссерский, и постановочный, и актерский.

– Конечно, актерский.

– А курс какой, знаете?

Я покачал головой.

– Сейчас посмотрю по спискам, – сказала она не слишком охотно, порылась в бумагах и сообщила, что никакой Борисовой ни на каком курсе нет.

– А фамилия белокурой девушки, которую отчислили, не Борисова? – спросил мужчина, получавший какую-то бумагу у кадровички за соседним столом.

– Не знаю, Анатолий Иванович, у меня нет списков отчисленных.

Этого Анатолия Ивановича я дождался в коридоре и спросил, на каком курсе училась Борисова и когда была отчислена.

– На третьем курсе, – сказал он, – а на четвертый, должно быть, не перешла. Она была у меня на занятиях осенью, но в зимнюю сессию на зачет не явилась. И вроде бы я слышал, что она отчислена.

– Как она выглядела? Вы сказали, она блондинка?

– Светлая, небольшого росточка. А запомнил я ее потому, что она моя однофамилица.

– Как же мне найти ее?

– Попробуйте спросить у однокурсников. Но для этого нужно прийти в сентябре, когда начнутся занятия.