Ведьмины круги

«…Не пройдет. На всякий случай читала учебник по русской литературе, вдруг разрешат сдавать с моим курсом? Все-таки я два месяца ходила на лекции. Ужасная муть эти все Капнисты и Сумароковы! Ничего не запоминается, в голове тараканы. На минутку взяла «Луговую арфу» Т. Капоте и не оторвалась, пока не дочитала. Какая светлая и печальная штука! «Может быть, никто из нас не нашел своего дома… Мы только знаем – он где-то есть… И если удастся отыскать, пусть мы проживем там всего лишь мгновение – все равно должны почитать себя счастливыми». Мне пока не удалось отыскать.

Ну почему я должна читать Сумарокова, когда есть такие замечательные книжки?

28 июня. Неожиданно приехала Люся Борнеова. Ее преследует тот страшный человек. Она бежит сама не зная куда. Проговорили до вечера. Она боится. Ее проблемы неизмеримо тяжелее моих, но получилось так, что утешала меня и вразумляла она. Стыдно, конечно. Люся надеялась у меня переночевать, но мать устроила отвратительный скандал, кричала: «Здесь не ночлежный дом! Если всякие станут тут ночевать…» Какой-то ужас! Беспросветный! Я повела Люсю в общежитие к девочкам, но потом вспомнила о Матильде. Там ее и оставила.

29 июня. С матерью не разговариваем. Утром была на консультации по литературе. Может, не надо сдавать экзамен? Разрешат сдавать, а я завалю. Некрасиво получится. Люся ждала меня у института на улице. Гуляли и снова говорили. Сидели на скамеечке, пили кофе. Она сказала, будто бы прощается со всем этим. Я испугалась: не задумала ли она чего дурного? Говорит – нет. Даже вопроса такого нет. Не положено это. (Верующим не положено!) Говорит, что хочет разыскать свою крестную мать. А я опять ей жаловалась на свою – родную, на несложившуюся личную жизнь. Я ведь, как и она, бездомная. Надо мне уходить из дома, а с петербургской пропиской общежития не дадут. И на работу надо устраиваться, потому что мать не хочет меня кормить. Люся говорит: терпи, живи дома, учись. Будь это не она, я бы «ответила» на такое предложение!

Я всегда хотела сыграть Нину Заречную. «Люди, львы, орлы и куропатки…» Нравилось, потому что это была я. Все начало – я. Но теперь мне больше интересен последний акт, где крушение надежд и все такое. А Люся, оказывается, не помнит «Чайку». Может, не читала? Но говорит, читала в школе. Да она и не наврала бы. Я ей прочла: «Хорошо здесь, тепло, уютно… Слышите – ветер? У Тургенева есть место: „Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый угол“. Я – чайка… Нет, не то. О чем я? Да… Тургенев… „И да поможет Господь всем бесприютным скитальцам“»… И т. д. И последний акт пересказала. «Помните, вы подстрелили чайку? Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил…» Мы вместе плакали.

30 июня. С утра, как умная Маша, читала учебник. К четырем, так сказали в учебной части, пришла к ректору. Не разрешил! Наверно, правильно. Я считаюсь в академке. Со следующим первым курсом буду и учиться, и экзамены сдавать. Не знаю, чего больше я испытала от этого известия – разочарования или облегчения.

В голове пусто, словно не я последние дни старательно изучала всяких Херасковых. И одиноко. Наверное, так одиноко бывает только в большом городе. Каким-то образом оказалась на Фонтанке, и вдруг навстречу – Коля Ясельчук с моего курса. Удивительное дело, идешь по Петербургу, где миллионы жителей и приезжих, и встречаешь знакомых! Коля говорит: мир тесен. А я думаю, наоборот – слишком просторен, чтобы потеряться в нем и никогда не встретить того, кто действительно нужен. Коля мне никчемушный, но все равно обрадовалась. Он рассказывал сплетни про актеров и мыл кости преподавателям, а потом говорит: «Пойдем в театр, я возьму контрамарки по студенческому». Завернули в «Молодежный» на Фонтанке, а там «Гроза», поставленная Спиваком. На сцене люди в современной одежде, говорят как мы сегодня. Нет злой старухи Кабанихи: она не старая, не ругается, а смеется, поет песни и плачет. Поначалу было легкое шоковое состояние, неприятие. Но недолго. Школьников туда привели, произведение-то программное, так в антракте и увели. И зря. Это не издевательство над классиком и не что такое, просто в «темном царстве луч света» не одна Катерина. В каждом свет теплится. И все они пленники собственных страстей, и всем нужна любовь, а любить не умеют. И угасает душа…

Только по дороге домой я вспомнила, что должна была позвонить Люся. Неудобно получилось. Завтра ее разыщу. А еще я подумала: «Какая я счастливая! Счастливая, потому что есть театр». И так остро я ощутила, что хочу учиться, хочу друзей, любовь, хочу сыграть Нину Заречную, хоть кричи! «Люди, львы, орлы и куропатки»! «Люди, львы, орлы и куропатки»! Все это будет. Жизнь только начинается. Я не чайка, никто меня не подстрелил!

1 июля. С утра зашла в институт поболеть за наших. Много «трояков». Дурында Шатунова, разумеется, «отлично». С ней все понятно. Она не тянет по мастерству, поэтому на учебу напирает. Будет переводиться на театроведческий.