Ведьмины сказки

Ворожу на любовь,

Закипает кровь,

Сжигая сердце внутри.

Воздух волной,

От танца с луной,

Качает ковыль в степи.

В жертву костру,

Любовь принесу,

Не останется даже искры.

Ветер мой пой,

Пепел волной,

Остатки любви разнеси.

Удары сильней,

Кружусь я быстрей,

Душа в небесах кричит.

Мой бубен — луна,

Я танцую одна,

Погас мой костер в ночи.

Босиком по земле

Босиком по холодной земле,

Горсть секунд разбросала как камни,

Тьмой пресытившись, злобный бес,

Рисовал мою душу маркером.

Соскользнул лунный скальпель лучом,

Разрезая на коже созвездья,

Ребра неба раздвинув рукой,

Потянул за собой к черной бездне.

Все шептал как тени в ночи,

«Ближе к бездне, подальше от солнца,»

Силуэт обтекал воск свечи,

Воздух внутрь втекал холодный.

Умирает день над землёй,

Истекая, капает кровью,

Бинтовал тьмой бес горизонт,

Сыпал звездами небо как солью.

Сердца стук амплитуды считал,

Исковеркал слова латыни,

Душу маркером рисовал,

Шифровал, ждал пока остынет.

Кровоточащих ран облака,

Над безликой бездной рассветом,

Разорвав бинты, тьма ушла,

По дуге в купол неба — светом.

Солнца скальпель скользит лучом,

Рассекая прохладу ночи,

Смахнул бес рисунок хвостом,

И исчез в мраке бездны молча.

Босиком по холодной земле,

Раскидав горсть секунд как камни.

Шла по небу как будто во сне,

На душе рисовала свет маркером.

Прыгай и улетай

Сглотнул торопливо вечер этот бредовый день,

Солнце скривило на окнах луч и исчезло совсем,

Торчат из пустынных строек кости бетонных свай,

В ночь, в неизвестность сверху, прыгай и улетай.

Жизнь истребителем вьётся — штопор или пике,

Без перспективы прорваться, фигу сжимая в руке,

Всё до банальности просто, виски плесни в стакан,

Пялиться тупо глазницами в зеркале тварь-тоска.

Лыко уже не вяжется, утро сглотнуло ночь,

Струйками факт реальности снова вползает в мозг.

Вам никогда не казалось, что в зеркалах — не то?

Надо взглянуть поглубже, вдруг разгадаешь код.

Солнце скривило по окнам в полдень свои лучи,

А вот и вторая бутылка. Виски в стакан плесни,

По пустырям маняще стройки бетонных свай,

Вверх самолетом бумажным, прыгай и улетай.

В лохмотьях кожи

В лохмотьях кожи,

Я грела душу,

Идя по спинам,

Горбатых улиц,

Народ потоком,

Глазами щурясь,

А я вовнутрь себя,

Зажмурясь.

Я прячу душу,

От тёмных окон,

Глазами тюлей,

Косящих боком,

Крошу я капли,

Дождя ногами,

Пролитых небом,

Или слезами.

Я грела душу,

В лохмотьях кожи,

Но все наружу,

Неосторожно.

Душа горела,

Был жар несносен,

И суицидом,

Была мне осень.

Ночь моего рождения

Бурятская степь.

Затерялась в глуши деревня,

Дом. С запахом хлеба русская печь,

Июньская ночь, и час ночи первый,

Ангелы в доме,

На улице черти снуют.

Звонко взлетел крик младенца над степью,

Мир возвестил: — «Я родилась.»

Ангелы крылья сложили,

В молитвенном жесте,

Головы черти склонили хитро смеясь.

Третья дочь и пятый в семье ребенок,

Звёзды сверкнули судьбою на небесах,

Черти раскинули карты, дрожа в агонии,

В красных глазах замелькал,

Неподдельный страх.

Скрипку настроил сверчок за печкой,

Свечку зажгла луна над крыльцом,

Мама поёт тихо над колыбелькой,

Замер весь мир,

А в доме от печки тепло.

Взмыло над степью неторопливое время,

Жаркое лето жаворонком поёт,

Травы степные качает волной,

Быстрый ветер,

Другом он стал,

И рассказывал мне обо всем,

Косы мне плел, ромашки в них заплетая,

Песни бурятские пел, за собою маня,

Тайну раскрыл, что я немного другая,

Мир показал,

Где — ангелы, черти — друзья.

Сказки рассказывала на ночь,

Маримьяна кикимора,

В коровнике прячась от света,

И от людских глаз,

За печкой мне домовой на блюдце показывал,

Что происходит на белом свете сейчас.

Время летело, и сказка вдруг стала явью,

Ангелы светом зовут,

Черти дары к ногам,

Путь проложили по грани рассвета тайной,

Сделай с тропы лишь шаг -

Только выбор мой.

Так и иду по жизни прямой дорогой,

Помощь прошу у тех и других,

Когда, как.

Мне для себя ведь нужно совсем немного,

Счастья, любви и здоровья,

А для родных — всех благ.

Её пусть судят

Душа нетленна,

Меня — не будет,

Отдам грехи ей,

Её пусть судят,

Душа сквозь вечность,

Ступает тропкой,

И светит Млечный,

Звездою робко.

Душа пробралась,

К воротам рая,

Замки глухие,

Да цепь тугая.

Сорву оковы,

Грехов я ношу,

Под тьмы покровы,

К воротам брошу.

Душа нетленна,

Меня не будет,

Осудят душу,

Бессмертья судьи.

Брошь

Чернильная гладь зеркал,

Хранит холодный оскал,

Невинная я в твой дом,

Пришла за любви вином.

Душа, прошу, не молчи,

Но дно и ржавеют ключи,

От вод в полумраке осеннем,

В парах ядовитых сомнений,

Оставив в душе отпечаток.

По памяти шла дощатой.

Тут пепел хранится с мостов,

Там, где бродила любовь,

В тяжелых веригах от мыслей,

Душа, ну полно, не кисни.

Как брошь с изнанки души,

Любовь приколи и дыши.

Черный снег

Разломала, сломала, разбила,

Облик заново восстановила,

Но не та получилась картина,

Собрала весь свой хлам воедино.

Как перила у лестниц стёрты,

Мысли, мысли, наперекор бы,

Но напрасно, любовь — крылата,

Прилетит и с жарой снегопада.

Ты хоть сердцем об стену бейся,

Никогда на любовь не надейся,

С запредельной тоской неземною,

Создавала себя всем назло я.

Свои губы меняла на счастье,

Свои руки на жесты причастья,

Разменяла, украла, так надо,