Ведьмочка в Боевой Академии

— Ну Ведя-ан… Будто сама не знаешь, что увидел он меня тогда, неужто не помнишь?

— Да помню я все. Но то тогда, и вроде обошлось. Подумал парнишка, что показалось ему. А сейчас-то что случилось?

Рыська приоткрыл второй глаз:

— Что-что… Опять увидел.

Я вот прямо подпрыгнула:

— Да как увидел, если ты у себя был, в подпространстве? И котелок ведь глубоко так стоял, в печи, — я расстроено махнула рукой.

— Это что же получается? Так тебя и любой увидеть может. Не дело это!

— Эх, Ведянка… — Рыська подобрал лапы и уселся на лавке, обвив себя пушистым хвостом, прямо вот как настоящий домашний кот.

— Слыхал я, что анимаги могут нас видеть.

Я ахнула. Но потом затрясла головой:

— Ну нет, Рыська. Вон, Тильдушка сказала, что дядька Симеон у них анимагию преподает. Значит, и сам он анимаг. А тебя-то не увидел!

И я победно уставилась на своего фамильяра.

Рыська опять зевнул во всю пасть и прикрыл свои наглючие глаза.

Нет, что-то он точно знает. Но скрывает! От меня, родной ведьмочки, скрывает. Ну, ничего. Все тайное становится явным, как иной раз говаривала бабуля. Не хочет отвечать, не надо. Знаю я, у кого мне спросить-то. И пусть Лаврик унесся прямо как на пожар, но наша родовая ведьминская книга от меня никуда не денется.

Я прищурилась.

— А достань-ка мне, Рыська, книгу. Давненько я в нее не заглядывала.

Фамильяр мой хмыкнул только и ловко нырнул в котелок. Ну, конечно, в этой просьбе он никак не мог отказать мне.

Я же скорее руки протерла вышитым полотенцем, очень кстати оказавшемся на столе.

Потому что негоже книгу брать не протертыми руками. Пирожок-то ела ведь.

Книга наша родовая особа непростая. Ох и непростая.

Ведь может и в руки не дастся. А если настроение плохое, так и цапнуть может. Древняя она у нас и зубастая стала. Уж такая древняя, что не сразу и поймет, кто ее пытается открыть-то. За давностью лет память уже не та стала, а вот насчет зубастости так наоборот.

Злости поднакопила, бедолага. Еще бы. Да кому ж это понравиться, лежать Светлая мать знает где, вдали от родных ведьмочек.

Одиночество-то никому впрок нейдет. Но что ж поделать. Ведьмы нашего рода могли ее хранить только там. Безопаснее так. И ведьмочкам, и особенно окружающим.

— Держи, Ведянка! — недовольно прошипел мгновенно возвратившийся Рыська и тяжелая книга брякнулась на стол. Ну, отказать он мне не мог, принес. Но недовольства не скрывал. Беспокоится, значит.

Светлая мать, да книга никак еще темнее стала? Переплет почернел, а на обложке совсем ничего не видно. Только серебряные застежки как-то подозрительно бодро блестят.

Я сглотнула. Стоит ли мне ее открывать? Эх, если бы рядом была госпожа Кряжская… Вот тогда я бы была куда спокойнее. Бабуля говорила, что ректор Ведьминской академии найдет подход к книге любого ведьминского рода.

Но ее рядом нету. А любопытство… Нет, я знаю, что одной Варваре даже чуть нос не оторвало, слишком уж она была любопытная.

Бабуля так говорила, еще в раннем детстве, когда я протягивала свои ручки к вместилищу знаний рода. Так бабуля называла ее, книгу-то нашу.

Но бабули рядом тоже нету.

Так что теперь, так и ходить в неведении?

Глава 32

Сердечко мое застучало было и замерло. Руки похолодели. Ну нет! Это что же, я родовой книги так боюсь? Вредная она, конечно. Но своих-то, надеюсь, не покусает. Или все таки цапнет…

Я решительно вздохнула и, закусив губу, коснулась ее грубой обложки.

Вот странно-то, книга никак не отреагировала.

Я прищурилась. Что это с ней? Ладно. Пойдем дальше. И я медленно потянулась к серебряным застежкам. Медленно-медленно, потому что не по наслышке знаю паршивый характер книги-то.

Поверхность под моими руками вдруг ощутимо нагрелась и неожиданно, вот прямо на самом запястье, засиял яркий алый свет.

Серебряные застежки тотчас щелкнули и угрожающе повернулись в мою сторону.

Ну, я-то ведьмочка хоть молоденькая, а обращению с древней врединой была научена с малолетства.

Резко отдернула пальцы, и застежки, зубастенькие такие, куда зубастее, чем в последний раз, когда мы эту книгу еще с бабулей открывали, разочарованно щелкнули.

Но разве ж она остановится? Нет, конечно. Мне пришлось выслушать целый ряд нравоучений. Вот честное слово, понимаю теперь, откуда ноги-то растут. Многих из бабулиных выражений наслушалась.

— До чего докатился род Малевских! — со скрежетом и завыванием начала книга.

— Нет, это же просто наглость. Это кто ж у нас такая умная-то?

Вредина не поленилась вытаращить на меня единственный глаз, который обычно прятала. Ну, так себе зрелище. Зрачок черный-черный, а белки уж желтоваты. Возраст, что и говорить. Книга считала себя особью женского рода, и очень заботилась о собственном внешнем виде.

Раз как-то в зеркале отразился глаз ее, так с тех пор она его обычно прячет. Ну, понятно. Тоже хочется выглядеть помоложе да посимпатичнее. И правда. Без глаза-то она ей ого-го. Особенно, если обложку протереть с яблочным уксусом. Бабуля как-то протирала, так книга под ее руками чуть не мурлыкала, прямо вот как мой Рыська.

Да чего уж там. Бабулю она, на моей памяти, ни разу не попыталась прихватить острыми зубками защелок.