Ведьмой быть не запретишь...

— Слышь, Лис. — тут же сократила его имя, от чего незнакомец сощурил свои необычные глаза. — А ты чего это на меня напираешь?

Теперь его глаза значительно расширились, а зрачок подрагивать начал то сужаясь, то расширяясь. Но отступил он первым.

— Ты всегда такая наглая?

Задрав голову вверх наставительно произнесла:

— Наглость главная отличительная черта ведьм. — потом еще раз внимательно оглядев гостя добавила. — А теперь собирайся и на выход, мне некогда с тобой возиться.

У незнакомца глаза значительно округлились. Видно не привык он к подобному обращению. Да только мне и вправду некогда было возиться с ним, в деревню же собираться надо, а солнце уже высоко в небе, полдень не за горами.

— Ну чего уставился? Собирайся говорю, мне уходить скоро.

— Мне надеть нечего.

Получилось у него несколько обиженно. Тяжело вздохнув позвала:

— Кузьмич!!!

Домовой тут же явился с хитроватой улыбочкой на лице.

— Болезному вещи нужно достать, уйти голый не может.

Он понятливо кивнул и уже через миг перед нашим гостем лежали вполне приличные штаны и рубаха. Но чудо, явно заморское, с брезгливостью подняло эти вещи, потом понюхало, не знаю что он там вынюхать хотел, после чего категорично произнес.

— Это я не одену, это ношенное.

Пожала плечами.

— Не хочешь, не надо. Можешь идти в простыне.

А у самой аж зубы от жадности сводит. Все же за сутки потерять две сорочки и простынь добротную — это уже перебор.

Лис этот, даром что не рыжий, аж зубами заскрипел да на меня пошел прищурив змеиные глаза свои.

— Ты хоть знаешь с кем разговариваешь, человечка?

Выпятив свой верхний аргумент ответила:

— Я ведьма, а ты болезный о помощи просящий. Я не отказала, помогла, а теперь уходи.

Никогда не видела чтобы так стремительно покидали мою избенку. И да, дверь не выдержала.

Глава 4

Собиралась я долго и нехотя, хотя прекрасно понимала что тянуть бесполезно. Дав Кузьмичу наставления никого не впускать, а если впустит то не выпускать, он подчас пуще сторожевой собаки будет. Взяв верную метлу, покрутила ее в руках и поставила обратно, пойду пешком. У верной подруги поникли веточки, давно я на ней не летала.

— Ничего-ничего. Вот приду от князя и полетаем.

В этот раз решила не прятать свою внешность, я же не по делам в деревню иду, а в гости, значит можно. Надев ситцевое платье в мелкий цветочек и накинув на плечи платок, вышла из казалось бы такой безопасной избушки.

Солнце уже было высоко в небе и довольно ощутимо припекало, но платка не сняла, еще плечи обгорят, а наоборот схватила соломенную шляпку на пороге тоскливо лежащую, и нахлобучила на голову. Конечно она уже была старовата, и соломинки из нее в разные стороны торчали, но это лучше чем ничего. Открыв хлипкую калитку, все же я строила, а в этом деле я мастерством не обладаю, и вдохнула напоенный зноем и запахом цветов воздух. Прямо за моим домиком было ромашковое поле, а потом уже начинался лес. Именно поэтому я и выбрала это место, жуть как ромашки люблю, но даже они сегодня не разогнали моих тревог.

Ласточки летели низко над землей, видно дождь к вечеру будет. Куда бы я ни шла, меня всегда сопровождали животные. Вот олень выглянул из-за мощной ели, волки осторожной поступью шли следом. Только я не боялась, ведьмы природу любят и она им тем же отвечает. Наша верховная всегда говорила, что животные преданные существа в отличие от людей, а потому их любить нужно и помогать. Сама она жуть как розы любила, причем красные, за что ее и прозвали “Ведьма красных роз”. И каждый раз, когда я к истокам летала, она всем по одному цветку дарила. Не знаю что она добавляла в землю, только роза не увядала до следующего полета.

Деревушка, а скорее это был большой поселок, начиналась аккурат сразу как из лесу выйти, а княжеская усадьба на другой стороне, близ чистого озера, на которое местные ни ногой, по слухам там нечисть моется. И придется мне пройти через всю деревню, надежда на то что в такую жару местные попрятались, не оправдалась. Кто в грядках копался возле дома, кто просто на лавке сидел, и везде бегала детвора наполняя пространство громким смехом.

Уже пройдя половину пути, услышала тихий плач, который из-за калитки дома кузнеца местного раздавался. И если бы я не знала его крутой нрав, и что он иногда жену поколачивает, мимо может и прошла бы. Но настроение у меня было мерзкое, а потому ногой толкнув добротную, не в пример моей калитку, вошла во двор. Там свернувшись клубочком лежала Богдана, хрупкая маленькая блондинка, и тихо скулила. А прямо над ней возвышался детина два метра ростом, плечи широченные, даже мне солнце закрыли, ручищи громадные, все же не зря молот кузнечный в этих лапах держит. А сейчас в этих руках был зажат кнут, и рука поднята для очередного удара.

— Ты что ирод делаешь?

Закричала даже раньше чем подумала. Этот, которого мужиком назвать язык больше не повернется, развернулся в мою сторону.

— Ты кто?

— Кара твоя небесная, а ну отойди от нее.