Ведьмы Алистера (СИ)

Марта даже коротко хохотнула от нелепости своих сравнений, чем явно привлекла к себе внимание венценосной особы, и та, перепугавшись ещё больше, метнулась к машине, но поскользнулась и рухнула в ближайший сугроб.

«Не быть тебе гангстером», — подумала Марта и, отпустив руку Джослин, поспешила помочь своей новой знакомой, которая пыталась подняться, но падала обратно.

Девушка тут же схватилась за протянутую Мартой руку, но, стоило той сжать её и потянуть, как несчастная протяжно взвыла и вновь повалилась в снег, утянув за собой ещё и Марту. Приземлилась девушка совсем неудачно, повстречавшись подбородком с коркой наста, клацнув зубами и чуть не прикусив язык.

— Ты издеваешься? — возмутилась Марта, пытаясь подняться, уперевшись руками в сугроб. Если для её подбородка наст оказался достаточно твёрдым, то под руками крошился, из-за чего её ладони утопали в снегу, сводя попытки встать на нет.

— Извини, — пискнула «королева», барахтаясь в снегу рядом.

— Девочки, что у вас происходит? Где вы? — Джослин озиралась по сторонам, стоя в десяти шагах от них. — Моя помощь нужна?

— Нет! — зло крикнула Марта, на замерзающих коленях выползая из сугроба. Не хватало ещё вылавливать потом старушку из-под толщи снега. У Марты уже начинало складываться впечатление, что она когда-то порядком задолжала зиме, и та агрессивно пытается взыскать с неё долги.

— Джилс, что случилось? — спросила Джослин, неуверенно продвигаясь в сторону производимого ими шума.

А шума Джилс производила очень много: она кряхтела, стонала, материлась, успела даже всплакнуть, пока Марта целенаправленно поднималась на ноги, не позволяя себе отвлекаться.

— Я упала, — донеслось из сугроба.

Марта принялась отряхивать с себя снег.

— Моя помощь точно не нужна? — Джослин была настойчива в своём желании помочь, словно не понимая, что толка от неё столько же, сколько и от младенца.

— Джослин, стойте, где стоите, — резко приказала Марта, но, поняв, что вновь скатывается в тёмные объятия грубости, добавила: — Пожалуйста.

Джослин пожала плечами и ответила отстранённое:

— Как скажете, — и даже отошла на пару шагов, прощупывая дорогу тростью.

Порядком разъярённая Марта подошла к Джилс, копошащейся в снегу. Девушка лежала на спине и пыталась встать из этого положения, поднимая вокруг себя хлопья пушистого снега. Перевернись она на живот — и у неё получилось бы подняться.

— Прекрати копошиться, — прикрикнула Марта. Заметив мать с ребёнком, которые шли от академии «Мария-Роза», она добродушно им улыбнулась, мол «всё хорошо, идите своей дорогой». — Я помогу тебе подняться, но, если ты потащишь меня в снег ещё раз, я самолично тебя в нём закопаю.

В последнее слово Марта вложила максимум злости — которой у неё сейчас было в избытке, — и слова прозвучали настолько грозно, что сама мадам Рудбриг похвалила бы её. Джилс всхлипнула и пролепетала:

— Я не специально. Забыла про ожог.

Дышала Джилс тяжело, а выглядела ещё хуже, чем раньше. Марта вздохнула и протянула ей руку. Джилс не нужно было повторять дважды: она схватилась за протянутую руку, и Марта одним движением подняла девушку на ноги, стараясь не крякнуть от натуги, отозвавшейся тянущей болью в спине.

Поднявшись, Джилс принялась отряхиваться, в чём Марта не углядела никакого смысла — снег облепил девушку везде, превратив её в снеговика с копной частично мокрых, частично заледеневших волос.

Джилс трясло; у неё зуб на зуб не попадал.

— Справились? — спросила Джослин, переминаясь с ноги на ногу в стороне.

— Да, — коротко ответила Марта, осознавая, что её начальница всё это время терялась в сомнениях, что с ними происходит. — Теперь всё хорошо.

«Хорошо, — подумала Марта, — нет здесь ничего хорошего».

— Пой… дём… те в машину, — произнесла Джилс, делая чудовищно длинные паузы между слогами.

Марта кивнула и, подойдя к Джослин, взяла ту за руку. Ей пришлось помогать старушке, чтобы та не поскользнулась на обледенелых ступеньках огромного красного дома на колёсах, внутри которого оказалось темно и тепло, однако не настолько, чтобы Марте захотелось снять куртку. Вместе с Джослин они замерли возле входа, разбитое стекло которого было заклеено скотчем. Казавшаяся снаружи большой, машина на деле была крохотной и тесной. С мебелью и четырьмя людьми, находившимися там, в ней было просто не повернуться.

Только войдя в дом на колёсах, Марта сразу же заметила огромного, словно гора, мужчину, лежащего на слишком узком и коротком для него диванчике. Дышал он прерывисто и хрипло, да и поза была какой-то странной — он словно баюкал руку, держа её на груди.

Джилс скинула свою — или не совсем свою, судя по гигантскому размеру — полную снега куртку и, проскочив мимо Марты, подошла к мужчине. Она подняла с пола то ли плед, то ли тонкое одеяло и укрыла незнакомца.

— Болезнью пахнет, — поморщилась Джослин.

Принюхавшись, Марта тоже уловила сладковатый запах болезни, от которого ей немедленно захотелось покинуть это место.

— В Элиота стреляли охотники, — чуть ли не плача, произнесла Джилс, поправляя одеяло. — Я зашила рану, но лучше ему не становится…