Ведьмы Алистера (СИ)

Марта покачала головой. Ром ей был не нужен. Сомнительное удовольствие — в пьяном угаре наблюдать за своим и без того покалеченным телом. Наблюдая за приближением немыслимо огромной иглы, Марта нервно сглотнула. Да такой только обувь шить, а не человеческую кожу прокалывать.

— Ты их хоть обработала? — взмолилась девушка.

— Конечно! — театрально кивнула Кеторин.

— Буду надеяться, что ты не солгала.

— Надейся, — хозяйка «Ведьминой обители» расплылась в яркой улыбке и резко проколола один из больших волдырей.

— Чёрт! — взвыла Марта, чуть не согнувшись пополам от новой огненной волны, пронёсшейся по руке.

Кеторин быстро подхватила марлю и принялась промакивать жидкость, начавшую выделяться из прокола. Марта до последнего надеялась, что там окажется то прозрачное вещество, которое выделяется из сорванной мозоли. Но нет: то, что медленно сочилось из маленького прокола, было отвратительного болотного цвета, и, что ещё хуже, от него плавилась марля. Марта с ужасом наблюдала за поднимающейся тоненькой струйкой дыма. Эта мерзость была в ней, у неё под кожей, и, что бы Кеторин ни говорила, Марта была уверена — без последствий не обойдётся.

Девушка зажмурилась и откинула голову на стену, жалея о том, что отказалась от рома. Смотреть на такое на трезвую голову не было никакого желания.

Кеторин продолжила своё нехитрое дело, прокалывая волдыри один за одним и собирая выделяющуюся жидкость. А Марта старалась не двигаться и не смотреть. Она всё думала о болевом пороге и возможности привыкнуть к боли настолько, чтобы просто перестать её ощущать. Она даже пыталась внушить себе, что ничего не чувствует — так сказать, абстрагироваться от боли. Но ничего не получалось: каждый прокол, каждая огненная волна — всё было, как в первый раз, хотя Марта и знала, чего ожидать.

Кеторин пару раз уходила за новой марлей, так как та слишком быстро приходила в негодность: от неё оставались жалкие обугленные ошмётки, пропитанные слизью. Марта даже видела, как тлел деревянный пол, когда Кеторин откидывала испорченные куски ткани. Как сама ведьма не боялась получить ожоги, для Марты так и осталось загадкой.

— Такое хорошее зелье потеряли, — причитала она, пока работала. — Знаешь, а я ведь не смогу изготовить его повторно — потратила последний порошок из кости носорога.

— Я, знаешь ли, как-то совсем не опечалена этим фактом, — сквозь зубы проскрежетала Марта, когда Кеторин проколола очередной волдырь.

— Ты просто не понимаешь. Раньше у меня был знакомый контрабандист, который поставлял мне этот порошок. Точнее, он поставлял кости, а я их уже перемалывала. Но пару лет назад его посадили. Я, конечно, в подробности не вдавалась, но он вроде пытался провернуть что-то незаконное, и его на этом поймали. Вот он и сидит теперь — а мне мучайся!

— Как интересно! — саркастично ответила Марта, изучая деревянные панели на стене.

— Ты бы так не говорила, если бы знала, насколько это полезный ингредиент и как тяжело его достать. Я свои запасы как зеницу ока берегла. И посмотрите — спустила всё в трубу. Так, ладно, этот последний — и можем бинтовать.

Марта посмотрела на свои руки. Что ж… теперь они не походили на жабье брюхо, но даже более-менее симпатичными назвать их было нельзя. Руки были покрыты пластами мёртвой кожи и замысловатыми кругляшками, расходящимися в разные стороны. Марта даже облегчения не испытала, хотя и радовалась тому, что под этими кругами не осталось отвратительной слизи. Только теперь она заметила, что те волдыри, из которых Кеторин откачала жидкость, больше не горели. Да, они болели, но как болит мозоль или открытая рана — того жжения, которое сопровождало каждое движение, больше не было.

Марта даже подняла и опустила руку, чтобы убедиться, что ей не показалось и всё действительно так.

Кеторин открыла баночку с мазью и принялась втирать ту в многострадальную кожу Марты. Там, где мазь соприкасалась с кожей, распространялись холодок и лёгкое онемение.

— Так быстрее заживёт. Думаю, ты сможешь спокойно пользоваться руками, но не перенапрягай их и постарайся пока не использовать свою силу. Не знаю, как зелье отреагирует на магический след, — пояснила Кеторин и, взяв бинт, принялась обматывать раны.

— Ты же сказала, что это мазь…

— По консистенции — мазь, по назначению — зелье. Знаешь, зелье — это обобщённое понятие, которое делится на тысячу подвидов. Хотя, возможно, с тысячей я всё-таки перегнула…

Вскоре руки Марты были перебинтованы на манер высоких перчаток. Всё бы ничего, но девушка не могла даже представить, как заявится домой в таком виде. Отец скорее всего ничего не скажет, но вот Мегги… Она придёт в ужас!

— У тебя не найдётся высоких перчаток, чтобы скрыть бинты? — спросила Марта, когда Кеторин помогла ей подняться.

Женщина призадумалась. Марте даже показалось, что она видит, как хозяйка «Ведьминой обители» мысленно перебирает свой экстравагантный гардероб.

— Если не ошибаюсь, были какие-то небесно-голубые с чёрным кружевом чуть выше локтя. Остались ещё с тех времён, когда я ходила на шабаши.

Они подошли к бару, и Кеторин помогла Марте забраться на табурет.