Ведьмы горят на рассвете

«Откуда вы знаете?» – хотелось мне спросить. Каждый говорил о том, кем я стать должен, и никто о том, кем я уже был. Однако они выглядят так решительно, эти взрослые… Я им верил.

Теперь не могу вспомнить ни одного их поздравления, ни одного подарка, не помню даже, что подарил мне на девятый день рождения отец, но помню дедушку – и его собаку. Мою собаку. Белого хаски, чьи серебряные глаза блестели как две луны в ночи.

– Он будет твоим другом, когда почувствуешь себя одиноко, – сказал дедушка. – Всегда выслушает. Будет играть и, охраняя твои сны, спать рядом.

А потом щенок вдруг оказался у меня на руках, такой маленький комок меха и тепла. Я уставился на него в изумлении. Каждый ребёнок мечтает о собаке, но не я. Собаки верные и бескорыстные, а эта выглядела так, словно уже мне доверяла. Я ничего не сделал, лишь взял щенка на руки, и его глаза уже смотрели на меня так, будто он готов идти за мной на край света. «Он не может идти за мной. Я хочу сбежать. Один».

– Как мы его назовём? – голос у дедушки был добродушным, но сильным, непоколебимым, даже когда отец бурчал, что подобные подарки бесполезны, мачеха жаловалась, что собака притащит в дом грязь, а младший брат визжал от радости. Старика, кажется, ничто не могло сбить с пути. Дедушка был точно скала, точно море; он единственный говорил о том, кем я уже являюсь, а не кем должен стать.

– Не знаю. – Но я знал. Имя пришло ко мне, будто давно уже ждало своего часа. – Аамон? Как в той сказке, что ты мне рассказывал. – В сказке о ведьмаках, которые некогда жили среди людей: у одного из них был фамильяр, собака с орлиными крыльями. Тот Аамон наделял своего хозяина множеством талантов, даровал красноречие, невидимость и даже бессмертие. Аамон мог примирить врагов, а мог и развязать войну.

Глаза дедушки одобрительно сверкнули.

– Хорошее имя, Мир. Могущественное. – И всё же именно у дедушки всегда находилось имя для каждого. Для собаки, для бури, для улыбки. Особое слово. Вдохновляющая сказка. Не одна из тех банальных о драконах и рыцарях, которые непременно спасают королевства, какие мне читала мачеха до того, как у неё родился собственный сын. Нет, его сказки были из тех, что заставляют просить ещё, не с «жили они долго и счастливо», а с вопросительным знаком в конце. Знаком, который оставлял тебе выбор. О Герое без доспехов, который хотел спасти мир, но потерпел неудачу, за что был назван Злодеем; о Смерти, которая желала дарить жизнь, но была создана, чтобы её отнимать; об Ангеле, чьи крылья сгорели, и он уже не мог вернуться в рай.

– Вот, кем тебя сделали глупые сказки деда, – говорил отец. – Мечтателем. Мечтатели не выживают на этой земле.

– Не веди себя как тиран, Гриша. Я тебя не этому учил, – возражал дедушка. – Мир всего лишь ребёнок.

«Тиран». Я тогда не знал, что означает слово. Но запомнил его. Какая поразительная вещь, человеческий язык: что бы хорошее или плохое мы ни делали, всегда создаём слово, чтобы это назвать. Как трофей – или предостережение.

– Он мой ребёнок, и я не позволю тебе погубить всё, над чем я тружусь всю свою жизнь! – срывался в ответ отец. – Я делаю всё это ради него.

Потом прошло несколько лет, и… дедушка умер. И все его сказки исчезли вместе с ним.

И я наконец сбежал. С Аамоном, который уже не был крошечным щенком, а вырос большим, верным псом. Другом. Помню, я купил сигареты, потому что дедушка курил, уселся на мраморные ступеньки набережной, трепля пушистую шею Аамона, и вдохнул никотин. Запах напоминал мне о нём. Я представлял, будто дедушка снова сидит рядом, представлял, как он молчит долгую минуту, прежде чем начать новую сказку. Мне не хотелось верить, что его больше нет, ведь это означало, что всего того, о чём он мне рассказывал, тоже больше не будет. Не будет его слов и надежд. Это означало, что я остался один, что он проиграл, и у меня больше нет иного выбора, кроме как стать таким же, как отец.

Только Аамон со своими серебряными, как две луны в ночи, глазами по-прежнему был со мной как в тот день, когда мне подарил его дедушка. Его глаза казались неким связующим звеном – обещанием, что я всё ещё могу отыскать тот мир.

Отыскать магию.

«Почему ты сбежал?»

Люди говорили, у меня есть всё: любящая семья, светлое будущее, идеальная жизнь. Когда я просил новую игрушку, я её получал; когда я стал старше и попросил машину, я её получил. Дорогую. Машину, какой достоин лишь сын лучшего адвоката в городе. «Я люблю тебя, Мир, – сказал отец, протягивая мне ключи. – Ты заставишь меня собой гордиться». Отец меня любил, он сам так говорил. И я должен был любить его в ответ. Я восхищался им, боялся его, боготворил, но… Одного слова не хватало.

«Почему ты сбежал?»