Ведьмы из Броккенбурга. Барби 2 (СИ)

— Вспомни, о чем мы с тобой говорили, Жевода, — ровным тоном произнесла она, — Это должна быть казнь, не драка. Если вы увлечетесь и просто забьете ее до смерти, она не послужит нашему ковену так, как должна послужить.

Барбаросса попыталась приподняться на локтях, ощущая себя огромной тяжелой рыбиной, выброшенной приливом на песок. Пепел, смешиваясь с кровью, превращался в грязную жижу, немилосердно пачкающую и без того висящих лохмотьями дублет.

— Т-тупые суки… — выдавила она из себя, выталкивая слова вперемешку с кровавыми сгустками, — Это же… Это же «Хексенкессель». Если вы… убьете меня здесь, Б-большой круг вздернет вас как крольчих на ишачьем члене.

Жевода ухмыльнулась, с хрустом разминая славно поработавшие кулаки.

— Ты так поумнела в последнее время, Барби, душечка! Помню тебя на первом круге, ты была никчемной кровожадной тварью с мозгами гарпии. Но видно, общество Котейшества идет тебе на пользу… Наверно, ты уже хочешь стать профессором? Тогда понятно, зачем ты завела гомункула. Профессору нельзя без ассистента, верно?

Барбаросса нашла в себе силы перевернуться на бок. Тело саднило, будто превратилось в один большой кровоподтек, в ушах чудовищно звенело. Тем приятнее будет монсеньору Цинтанаккару, обессиленно подумала она. Не придется жевать, напрягать зубы…

— Гомункул… — процедила она, — Нахер вы его стащили?

— Только посмотрите-ка, — шипящая от боли Катаракта крутилась из стороны в сторону, пытаясь разглядеть в осколок зеркальца свою лопнувшую щеку, — Сестрица Барби обиделась на девочек потому что они взяли без спроса ее игрушку! Сестрица Барби сейчас заплачет!

— Извини, что нам пришлось позаимствовать твоего дружка, Барби, — Жевода ободряюще улыбнулась, — Он был такой хорошенький, мы не смогли устоять. Пухлый, маленький, настоящий милашка — как маленькая куколка! Мы хотели поиграть с ним, только и всего.

— Где он?

— Где? — Жевода пожала плечами, — Где-то здесь, наверно. Куда мы дели выблядка, когда наигрались, Эритема?

Человекоподобная коряга в углу комнаты шевельнулась.

— Я закопала его под мусором.

Жевода осклабилась.

— Так откопай! Отдай его милочке Барби. Нам он ни к чему, мы уже наигрались, верно, девочки?

— Наигрались, — хихикнула Катаракта, вынужденная стягивать пальцами лопнувшую щеку и копающаяся за пазухой, видно, в поисках нитки с иголкой, — Дурацкая кукла. Зачем она тебе, Барби? Наряжать в платьица и пить с ней чай, воображая себя счастливой мамочкой?

Эритема отпихнула ногой груду обломков и достала знакомую Барбароссе банку. Целую, хоть и обильно покрытую пеплом. Чтобы его стряхнуть, Эритеме пришлось сильно тряхнуть банку — и Барбаросса ощутила, как ее собственное сердце тяжело ударилось о ребра — в такт тому, как маленький скорченный комок внутри банки ударился о стену сосуда.

Она ожидала услышать по меньшей мере нечленораздельное ругательство. Лжец и прежде не отличался добрым нравом, кроме того, терпеть не мог, когда его сосуд подвергали таким фокусам. Существо маленькое и уязвимое, всякий раз, когда Барбароссе приходилось споткнуться на мостовой, он извергал из себя ругательства столь изощренные, словно провел жизнь не на уютной полке или на столике в гостиной, а на палубе каперского корабля. Но в этот раз он смолчал. Даже не шевельнулся. Сжавшийся в комок, он плавал в мутной жиже неподвижный точно заспиртованный комок плоти — заспиртованный препарат из богатой коллекции анатомического театра профессора Железной Девы.

— Мы ведь хотели подружиться с тобой, Барби, — Жевода, взглянув на гомункула, скривилась от отвращения, — А лучший способ подружиться — узнать о человеке как можно больше. Мы надеялись, твоя куколка расскажет нам о тебе. О тебе и о твоем ковене. Наверняка этот сморчок знает какие-то гадкие тайны Малого Замка, а? Из числа тех, что вы, «батальерки», прячете среди грязного белья… Какая досада!

— Что с ним? — резко спросила Барбаросса.

Оторваться от пола было тяжело. Все кости в ее теле словно превратились в раскаленный проволочный каркас, на который было нанизано истекающее кровью мясо. Дьявол, так вот как себя ощущает Фальконетта каждое утро, сползая с кровати…

— Ах, я все время забываю, некоторые куколки созданы для того, чтобы ими любоваться, а не чтобы играть, — Жевода сокрушенно покачала головой, — Девочки часто забывают об этом в пылу игры, верно? Эри, отдай его сестрице Барби. Пусть побаюкает перед смертью. Не станем же мы лишать ее такой малости?

Барбаросса боялась, что Эритема швырнет в нее банку, точно снаряд — валяющаяся на полу, точно истоптанная ветошь в кровавой пене, с переломанными пальцами, она бы никак не успела ее поймать. Но Эритема, медленно опустившись, покатила банку по полу. Спасибо и на том.

Банка была скользкой, покрытой коркой из пепла и крови. Захрипев от боли, Барбаросса попыталась оттереть ее, но та скользила в руках, стекло покрывалось грязными разводами.