Ведьмы не хотят... (СИ)

Покровские. Кажется, мы были у них в гостях, и Катерина что-то говорила, там карта Москвы, точки, нападения…

Рванула с кровати, но наручники предательски дёрнули назад ко второму прикованному телу. Упала, обругала всем чем только можно и изо всех сил потянула на себя. Макс сонно замычал, отмахнулся как от назойливой мухи и перевернулся на другой бок.

— Вставай! — срывающимся от волнения голосом закричала, тряся его за плечо. — Вставай, кому говорят! Прокофьев, мать твою!

— На мать можешь гнать всё что угодно и сколько угодно, — сонно отозвался он.

— Мне всё равно.

Вот ведь! Агх. Отчаянье накрыло с головой, а идей не приходило, так что… В общем, сделала первое, что пришло в голову. А оно оказалось простым — завизжать.

Макс сначала недовольно заёрзал, вытащил подушку из-под головы и накрылся.

А я продолжала, соседка уже начала ругаться и колотить сковородкой по батарее. Участковый держался до последнего, но меньше чем через минуту в охрипшую меня запустили подушкой.

— Ермакова, что за хрень?

Взъерошенный, сонный, на щеке к тому же красноватый след от подушки. Вот если бы не ситуация, точно залюбовалась бы и слюни пускала. Так нет же, схватила за запястье и потащила.

— Вставай, олух! — буквально зашипела, когда мужчина начал сопротивляться.

Спорить со мной бесполезно. Ещё не знала, что собиралась делать, не понимала, что вообще произошло, но просто сидеть и ждать повторения дня никак не могла.

— Так, через пару часов должна прийти Нелли Леопольдовна, вручить адрес Покровских, надо к Катерине, она явно знает больше, чем рассказала, да и про рыжего, кто у нас рыжий? — тараторила для самой себя, сомневаюсь, что Макс прислушивался, мне же так думать становилось проще. — Нельзя терять ни минуты, адрес, да какой же там был адрес?

Носилась по комнате и спешно переодевалась. Макс, видимо, смирился и покорно ходил за мной, но в отличие от вчерашнего дня, даже не потрудилась напомнить ему отвернуться. Не подумала, было совершенно всё равно, ибо второго временного бурана моя головушка просто не перенесёт.

К слову, помнила вчерашний-который-только-сегодняшний день только я. Так работала временная магия, если верить справочнику, и да, у ведьм был свой справочник. Так вот, согласно толстенной книженции, пылившейся у нас дома, сам колдовавший и другие временные сохранят воспоминания. Остальные просто проживут время заново и ничего не заметят.

— Может, объяснишь, наконец, к чему такая прыть с утра пораньше? — донеслось недовольное за моей спиной.

— А?

Отвлёк, я так и замерла в одном рукаве кофточки.

— Понятно всё, — Макс скривился, — женщины вы все на голову больные?

Чуть не задохнулась от возмущения, но быстро опомнилась и на одном дыхании выпалила,

— Этот день был вчера, сегодня, по сути, тридцать второе декабря, но по факту оно тридцать первое, и оно полностью повторяется, кто-то отмотал день назад с боем Курантов!

— Но…

— Да знаю, знаю! — Вспылила и сорвалась на крик, — Единственная зарегистрированная временная ведьма во всей Москве — это я, да помню, помню! Но это была не я! Не. Я!

Взгляд сам собой опустился ниже его лица и задержался на кубиках пресса.

— Ёшкин кот, да оденься же ты наконец!

Усмехался. Почти, моя реакция быстрее, чем его самодовольная ухмылка распространялась по губам. Схватила так удачно подвернувшуюся под руку рубашку и швырнула ему на голову.

— Нам Москву спасать надо! Нет, Россию! Нет, Новый год спасать нада!

Выбежала в прихожую, стащила мужское пальто с вешалки и выскочила в подъезд. Бег вниз по лестнице, благо, третий этаж, и подозрительный хохот спешившего за мной Макса. Зря я последнему внимания не предала и толкнула входную дверь.

Грохот, металлическая громадина со всего размаху отлетела в стену, мне — сугроб с козырька подъезда на голову и ледяной ветер в лицо. Как стоп-кадры приходило осознание. Ногам почему-то очень холодно. Раз. Макс давился от смеха. Два. Бабуськи на лавочке смотрели та-а-ак. Три.

— Здравствуйте, Марья Петровна, — как можно спокойней выдала я. Дыхание сбилось, а голос охрип от всех визгов. — Людмила Павловна, Аркадия Борисовна.

Макс подавился-таки и закашлялся. Застыла и медленно-медленно посмотрела вниз. Тырым-пырым, отчаянно не краснеем и под осуждающими взглядами пятимся назад. Да, на ногах у меня сапог и кроссовок, всё нормально. Мило, а на самом деле нервно, улыбнулась старушкам, и как бы незаметно протянула назад пальто, которое до того прижимала к себе.

Картинку мы представляли просто шикарную. Я: в футболке, одном рукаве кофточки, джинсах и разной обуви. А вот Макс в трусах и рубашке, застёгнутой только на три верхние пуговицы. И оба в наручниках. Сама вытащила его в таком виде.

А перед нами оценивающее жюри, этакий местный бабуськин фейсконтроль.

Марина? А что, Марина, тут же очевидно, где мозгов не было! Резко развернулась на 180 градусов и затащила Макса обратно в подъезд. Он заржал в полный голос уже в лифте.

Под моим недовольным взглядом ехидно заметил,

— Нет, ну не мне же с ними потом жить!

Гад, одним словом.