Ведьмы не хотят... (СИ)

Но я бы вернулась к Егору, этот как раз таки меня удивил. На него совсем непохоже, хотя он сильно изменился по сравнению с тем, каким я его встретила. Парнишке было пятнадцать, огненно-рыжий, чаще всего растрёпанный, но оттого только более милый. Это вам не я по утрам похожая на чучело ведьмы.

Так вот, первый раз увидела Егора месяц назад, с видом маргинального подростка он сидел на пороге кофейни, я же как раз шла первой сменой её открывать. Уже думала придётся шугать, а паренёк хамить не начал, вместо этого поспешно подскочил на ноги и пропустил, как-то рассеянно теребя капюшон толстовки.

— Чёрт… — хлопнул себя под лбу и выронил пачку сигарет, я только тогда и заметила, что она была целая. — Это… в общем… — в меня ткнули пальцем, — ты вали отсюда, а то… а то… ну я, в общем, косточки пересчитаю.

Выглядел парнишка при этом, мягко говоря, комично. Вроде и отчаянно старался состроить из себя гопника или хотя бы хулигана из подворотни, только получалось из рук вон плохо.

— У меня…

— Что, даже калькулятор взял? — как можно серьёзней спросила я, пряча улыбку.

— Конечно! — охотно согласился рыжий и выпятил грудь. Зашарил по карманам. — Вот сейчас я тебя… — Остановился и вдруг совершенно другим голосом выдал, — А зачем мне калькулятор?

— Ну как, — развела руками, — косточек во мне много. И ты уронил.

Указала на пачку сигарет, и парнишка поспешно их поднял. Позу занял прежнюю, состроив такое лицо, что хотелось рассмеяться. Вероятно, оно предполагалось вселять ужас, но что-то не сложилось.

— Будешь пироженку? — Кивнула внутрь.

Парнишка переминался на пороге с ноги на ногу.

— За мой счёт. — Оживился и просиял, от переигранного бандитизма не осталось и следа. Только грязная одежда разве что, но тут ничего не поделаешь. — Только каку выброси.

Указала на пачку сигарет, и не дожидаясь ответа, зашла внутрь и включила свет. Взъерошенный продрогший рыжий, на улице ведь как-никак ноябрь, а он только в толстовке, появился где-то через минуту. Внутри я рассмотрела, что у него под глазом синел фингал, но в последний момент решила о том не спрашивать. По крайне мере пока.

— Зовут-то тебя как? — поикгересовалась и указала ему на ближайший к кассе столик. — Я Марина.

— Егор, — пробубнил парнишка и уселся на самый край стула, виновато поглядывая на свои кроссовки, с которых грязь буквально стекала.

Не ошиблась, когда пожалела, оно ведь видно, что хороший малый.

— Тебе обижает что ль кто-то? — предположила, пока искала чистую ложку после вчерашней смены. — Так скажи, я им физиономии начищу, а ты вот этим всем всяким идиотам ничего не докажешь.

Егор неоднозначно промычал, но головой покачал очевидно отрицательно. Поставила перед ним горячий чай, согреться ведь нужно, и шоколадное пирожное с шоколадным кремом и шоколадной крошкой. Местный апгрейд к пражскому.

— А что тогда? Родители за тройку ругали? — Снова покачал головой. — Девчонка не обращает внимания?

И опять мимо. Революция, восстание, юношеский максимализм, что там в его возрасте ещё происходило? А тем временем вместо наигранной злобы лицо Егора всё больше и больше искажалось грустью. Знаете, вселенская такая, как будто человечество умерло, а он один остался.

— Мой брат…

Сердце болезненно сжалось. Что, да неужели пальцем в небо попала?!

— Перестал обращать на меня внимание.

Фух, аж облегчённо выдохнула. Живой хотя бы, остальное можно и разрулить.

— И ты…

— Я ничего не делал! — воскликнул Егор и гневно запихал в рот сразу половину пирожного. Смотрелось безумно смешно, но я старалась держать лицо. — Ничего, а он ведёт себя так… так… так как будто это моя вина! — Он продолжал чавкать и говорил с набитым ртом. — А я не знаю, что это, но брат больше со мной не разговаривает, не отвечает, он меня вообще больше не видит!

Кусочек пирожного, вылетевший из его рта, попал на мою футболку, и я его стряхнула.

— Ой, простите-простите!

Меня поспешили виновато напичкать столькими салфетками, что хватило бы обтереть бегемота. Не то что злосчастный кусочек.

— Да в порядке всё! Нормально. — Отмахнулась и перехватила его руку, прижала за запястье к столу, только чтобы Егор всё-таки успокоился. — И давай на ты.

Парнишка улыбнулся и кивнул, но уже через мгновение снова погрустнел. Половина истории оказалась относительно банальной, но Егор часто замолкал и надувался, а потому узнала я полный рассказ только часа через два. Обслуживала входивших посетителей, возвращалась обратно за столик и садилась напротив.

В общих чертах: отец у Егора последний бабник. Его мать уже третья жена, к тому же у них разница в возрасте большая. Он на ней в восемнадцать женился, и вот десять лет спустя, присмотрел себе новенькую. Отцу вроде как под шестьдесят, этой стерве снова восемнадцать. Но — важная шишка, Егор должности не называл, и так всё ясно. С новой секретаршей замутил, постаревшую жену бросал. Развод громко шёл в суде, да друзья нашлись и там, так что останется его мама, видимо, как и первые две жены, без копеечки.