Ведьмы поместья Муншайн

Малыш – это, конечно, шутка, потому что трупный цветок великаном возвышается над Айви, которая и сама-то в юности была ростом шесть футов и три дюйма [5]. Сейчас, находясь в весьма преклонном возрасте, Айви усохла до шести – так что она просто Дюймовочка по сравнению со своим двенадцатифутовым [6] питомцем. Справедливости ради, почти все растения в оранжерее выше Айви. Вот вам результат хорошего ухода.

Помнится, еще подростком каждый день она проделывала путь в восемь миль [7], не меньше, собирая образцы растений в рощах и вдоль русел рек. Теперь же, когда в двух милях к востоку появился новый гипермаркет, а год назад на западе, словно ядовитые грибы, стали вырастать новые особняки, Айви гуляет исключительно по периметру поместья. Но даже если не покидать собственной территории, от горожан уже нет никакого спасу, потому что они только и делают, что оскверняют их землю.

Свидетельства этому появляются каждое утро – презервативы и пустые бутылки из-под выпивки, недогоревшие в кострах коробки из «Макдональдса» и Taco Bell [8]. Но самое ужасное – это грязные надписи вроде «суки» и «шлюхи». Их вырезают на стволах деревьев или распыляют из баллончиков на камнях. Злоба к обитательницам поместья Муншайн разрастается с тревожной стремительностью.

Сегодня утром Айви залечила кору двух изуродованных деревьев и убрала еще одну кучу мусора, прежде чем поспешить в оранжерею к своему трупному цветку. Ура, его покрывало (оно похоже на сращенные лепестки, соцветие, но на самом деле это огромный преображенный листок) налилось пурпуром и опушилось. Это хороший знак. Значит, скоро трупный цветок распустится.

Покрывало трупного цветка прикреплено к огромному желтому початку. Отсюда и его научное название – Аморфаллус титанум [9]. Смешно, но с латыни это переводится как гигантский преображенный фаллос. (Определенно название цветку давал ботаник мужского пола. Ибо любая уважающая себя ведьма узрела бы в початке сходство с волшебной палочкой. А цветок назвала бы Виргула титанум [10] – ему это больше подходит.)

Айви хочется не просто застать сам период цветения (что случается раз в десять лет, и тогда цветок воняет словно дохлое животное, да и по окраске напоминает сырое мясо), но и собрать драгоценную пыльцу. Айви заморозит ее, часть разошлет по самым престижным оранжереям мира, а другую часть использует для изготовления самых искусных эликсиров (в том числе защищающих сестринство) и для совершения самых мощных заклинаний (вроде того, что собиралась сотворить Руби много лет назад).

Айви подзывает двуногую стремянку, и та с грохотом идет в ее сторону. Снаружи слышатся чьи-то шаги. Должно быть, это Урсула, но отчего-то поступь ее тороплива.

Что за срочность такая?

Айви придерживает полы балахона, чтобы подняться на стремянку, и на этот раз слышит, как кто-то семенит по коридору на четырех лапах. По звукам похоже на свинью.

Понятно. Очередной кавалер Иезавель, – думает Айви, насмешливо качая головой и одновременно испытывая некоторую зависть. – У нашей Иезавель – сплошной праздник из фаллосов, а у меня – ноль. – Айви смотрит на огромное растение. – Ну, этот фаллос не в счет.

Айви гадает, куда так торопится Урсула, вспоминая, что в последние дни та вся на взводе. Впрочем, все нервничают перед возвращением Руби, потому что конфликт не исключен. Да что там говорить, Айви и сама стала дерганой. Неизвестно еще, как отнесется ко всему Табита, которая очень сильно обижена на Руби – ведь никто тогда не смог отговорить Руби от ее затеи. Да и сама Руби тоже приедет с собственными обидами и горестями. Ее многолетнее молчание – красноречивее всяких слов.

Тревога сродни креслу-качалке, – уже в который раз повторяет про себя Айви. – Вроде есть чем себя занять, но с места не двигаешься.

Впрочем, никакие философствования не способны унять нарастающую тревогу.

4

Суббота, 23 октября Утро

Библиотека у ведьм расположена на первом этаже. Табита сидит в честерфилдском [11] кресле времен королевы Анны [12], вдыхая столь любимый ею запах старых книг и пергаментов. Она перелистывает ветхую страницу тома в зеленом кожаном переплете, точь-в-точь таком же, как обивка ее кресла. Эта книга – раннее издание «Холодного дома» Чарльза Диккенса. Сим чтением Табита буквально отмеряет течение времени.