Ведьмы в красном

Его обычно высокомерный голос звучал с болью, она не была уверена, как ответить. Она действительно понимала, и не могла даже представить Дамека как великого князя, наделённого властью над жизнью и смертью народа.

— По коням! — скомандовал Яромир.

Селин взглянул на Амели, которая вскарабкалась в дамское седло на маленьком черном мерине. Амели тоже не знала, как ездить, а сидеть на лошади с ногами на одной стороне вряд ли облегчало ситуацию. Само понятие дамского седла поразило Селин, так нелепо, но она и Амели должны быть придворными леди.

Антон схватил уздечку Соболя и помог вставить ногу в стремя. К счастью, она сумела приподнять себя и поместиться в собственном седле с небольшим изяществом.

Затем она опустила глаза. Перед отъездом ей нужно было что-то сказать Антону. Она

чувствовала себя иначе, чем несколько минут назад. Его выход сюда, чтобы увидеть ее, выразить свое сожаление и нежелание, заставил ее понять важность того, о чем он просил.

— Мы не потерпим неудачу, — сказала она. — Клянусь, ваш отец не будет разочарован, он увидит вас лидером, способного подойти к любой задаче, любой проблеме и найти способ ее решить.

Он посмотрел вверх.

— Селин…

— Клянусь, — повторила она.

Затем ей удалось повернуть кобылу и последовать за Амели и Яромиром к воротам замка, с отрядом из пятнадцати солдат и повозок, идущих позади них.

Глава 3

Два дня спустя спина Амели стала нестерпимо болеть. Ноги от верховой езды на лошади спасала одежда, но для спины не нашлось компромисса. Каждый шаг посылал новый раздражающий укол боли в позвоночник. Поскольку отряд путешествовал по грунтовой дороге, сильно заросшей лесом, она всерьез подумала о том, чтобы спросить Яромира, могут ли она и Селин привязать своих лошадей к повозоке и некоторое время проехать на ней.

Только две вещи остановили ее.

Во-первых, «придворные дамы», вероятно, не должны быть замечены, сидящими поверх повозки, будто дополнительный багаж.

Во-вторых… Яромир не смотрел на нее с тех пор, как началось путешествие. На самом деле, он не смотрел на нее с той ночи в покоях Антона. Она ожидала, что он начнет дразнить ее зеленым платьем и шутить о том, что, ее, наконец, заставили нацепить юбку, — и боялась, что он это сделает.

Но он не делал.

Он не сказал ни слова.

С каким-то щемящим чувством, она думала, что знает, почему. Он был так потрясен, когда она потребовала от Антона: «Что нам с того?»- и с тех пор он не смотрел на нее. По правде говоря, она должна быть заинтригована, танцевать от радости, что она наконец-то сделала что-то, чтобы он перестал дразнить ее, флиртовать, пытаясь сделать ее похожей на него. Она знала его репутацию, потому что прошла через череду женщин, и она не собиралась быть просто еще одной девушкой в его длинном списке.

Но все же… он разозлился на нее? Неужели ее слова Антону так потрясли, что его мнение о ней навсегда изменилось? Неожиданно для себя она обнаружила, что невероятно расстроила его.

— С тобой все в порядке? — устало спросила Селин, очередной раз вздрагивая от резкого шага лошади.

— Хорошо.

Понимая, что ее лицо, должно быть, что-то выдало, Амели отодвинула все мысли о Яромире. Вместо этого она пыталась игнорировать свою больную задницу и сосредоточиться на путешествии. Часть ее всегда хотела путешествовать, но шанс выпадал редко. Однажды, в юности, она побывала в великом городе Энске, но сегодняшнее путешествие проходило будто в тумане.

Теперь она попыталась отслеживать путь, которым они следовали.

Замок Шона был расположен на юго-западе Древинки, недалеко от Белашкийской границы. Несмотря на то, что Яромир хорошо ориентировался, у него была карта, он иногда останавливался и сверялся с ней. Сначала он повел их по хорошо укатанной дороге прямо на восток, а затем повернул на север. Она слышала, как несколько солдат заметили, что рязанские серебряные рудники были в верхней Древинке, прямо на Стравинской границе. Но она не могла не заметить, что чем дальше они продвигались на север, тем гуще, казалось, росли деревья, а дорога стала более узкой и извилистой. Осенью здесь будет сплошная слякоть.

Погода в Древинке обычно была склонна к холоду и сырости, порой даже летом. Амели привыкла к этому.

Но к концу второго дня пути она начала находить окружение прямо угнетающим. Дневной свет исчез, а старые деревья вдоль узкой дороги были усеяны мхом, который свисал скудными бородами на некоторых ветвях. Поверх аромата суглинка и дикой листвы витал вездесущий тонкий запах гниения. Кстати, несколько солдат взглянули на деревья, и она увидела, что она не одна заметила жуткое состояние леса.

— Небольшая поляна впереди, — позвал Яромир. — Мы разобьем на ней лагерь на ночь.

— О, слава богам, — тихо сказала Селин. — Я не могу дождаться, когда сойду с этой лошади.

Через несколько минут они съехали с дороги и спешились, началась знакомая рутина.