Ведьмы в красном

Селин так устала, что с трудом держалась на ногах, что облокотилась на стол. — Мы пришли не за оплатой. — И тут ей кое-что пришло в голову. — Ой. . есть одна вещь, с которой, вы возможно, могли бы нам помочь.

Все тело Мерседес напряглось. — Помочь?

— Да, нам нужно было собрать вещи для путешествия, и нам с Эмили разрешили только одно дополнительное шерстяное платье для дневного ношения. Мы чуть не испортили те, что были на нас по дороге сюда. У меня на рукавах кровь от ухода за раненым солдатом. Как мы можем постирать их здесь? Не могли бы вы позволить нам воспользоваться вашим корытом и бельевой веревкой?

Выражение лица Мерседес стало недоверчивым, а затем она издала короткий смешок. — Все что тебе нужно это помочь со стиркой нескольких платьев? — Она покачала головой. — Приноси их ко мне, и я сама их постираю. Я могу удалить кровь из шерсти.

— Спасибо.

Все еще сидя на скамейке, Маркус смотрел на Селин своими черными глазами, словно пытаясь понять ее. Она надела свой плащ и собрала коробку с припасами, когда Эмили подошла к ней.

— Мы вернемся завтра, — сказала Селин, надеясь, что это прозвучало по-деловому. — Маркус, не снимай эти бинты, даже если раны будут зудеть.

Мария отошла от двери, и Селин направилась к выходу, чуть не споткнувшись на лестнице от усталости. Солнце опустилось совсем низко. Неужели только сегодня утром она помахала на прощание капралу Базену и другим солдатам из Сеона, а затем последовала за Яромиром в этот лагерь? Казалось, что прошла целая вечность.

Яромир ждал их у тропинки впереди, но когда Эмили шла рядом с ней, Селин прошептала: — Что ты думаешь об этих троих там, в фургоне?

— Я думаю, у кого-то в их семье есть склонность к именам, начинающимся на букву М.

Эта попытка пошутить была настолько неожиданной, что Селин невольно приподняла уголки рта. Эмили почти всегда могла заставить ее улыбнуться.

— По правде говоря, — добавила Эмили, — я думаю, что Мерседес злится, но она не скрывает этого. Маркус и Мария держат в себе много ненависти.

Так же думала и Селины.

— Маркус и некоторые из людей Мондьялитко, должно быть, подписали контракты с Киганом, — сказала она. — Лошади тащат повозки или нет, я не могу придумать другой причины, по которой они остались бы здесь… а Маркус ненавидит солдат.

— Да, но как сильно он их ненавидит?

Действительно, насколько?

Навстречу им вышел Яромир. — Ты выглядишь уставшей.

— Ты даже не представляешь, — ответила Селин. — Мы можем пойти в нашу палатку и немного отдохнуть?

— Конечно. — Он взял у нее коробку и повел по тропинке обратно к лагерю солдат.

— Вы узнали что-нибудь от этих людей? — спросила она.

— Ничего особенного, только то, что за день эти… волки трижды нападали на нас в самих шахтах. Шахтеры теперь вообще отказываются работать, и солдаты Кигана не только не отпускают их, но и не заставляют работать, потому что это означало бы, что солдатам придется самим входить в шахты, чтобы наблюдать, и они точно так же боятся быть пойманными или пойманными там.

Селин переваривала услышанное. — Я думаю, ты многому научился. Если кто — то делает это специально — заражая солдат, я имею в виду, — это почти звучит так, как будто они пытаются прекратить работу в шахтах.

Тропинка вела к лагерю Пален.

Когда показались палатки, Селин услышала громкие голоса. Обернувшись, она увидела капитана Кигана среди своих людей. На самом деле… он кричал на пятерых из них. Она узнала троих солдат, которых видела днем раньше: круглолицего гвардейца Сондерса, пугливого молодого Грэма и высокого беззубого Рэмси. С двумя другими она не была знакома.

— У нас гости со двора Сеона! — Крикнул Киган. — Посланы по просьбе нашего принца! И вы все бродите здесь, и никто не помещен на назначенный ему пост. Ты весь грязный, и вид у тебя отвратительный. Я этого не потерплю! Вы приведете себя в порядок и будете вести себя как солдаты, или я поставлю вас на ночную вахту в этом цыганском таборе. Поняли мння?!

Если бы Яромир когда — нибудь произнес такую речь перед своими людьми, они бы пресмыкались. Он редко угрожал — да ему это и не требовалось, — но угрозы Яромира воспринимались всерьез.

Селин ожидала, что солдаты будут кланяться, скрести и хором воскликнут: «Есть, сэр.»

Но они этого не сделали.

Рэмси посмотрел на капитана с плохо скрытой враждебностью и заговорил так тихо, что Селин пришлось читать по его губам, но, похоже, он сказал: — Я не буду подчиняться приказам человека, который не может заплатить свои долги.

Капитан Киган напрягся. — Что ты сказал?

Некоторое время никто не отвечал, а потом Рэмси пробормотал: — Ничего.

— Занять свои посты! — приказал Киган.

Мужчины зашаркали прочь, но Селин была несколько потрясена. Она никогда не видела ничего подобного. Даже в Шетане субординация не подвергалась сомнению, и солдаты подчинялись приказам вышестоящего офицера.

Дисциплина здесь рушилась… а этим людям нужна была дисциплина, если они надеялись организоваться и выжить.

Однако, когда она, Эмили и Яромир подошли, они притворились, что не видели этой сцены.

— Добрый вечер, капитан, — сказала она.