Ведьмы замуж не выходят (СИ)

Вириди целый день была занята тем, что пока топилась баня, замочила белье ведьмака, а когда вода нагрелась, принялась его стирать, добавив мыльнянку и золы. Закончив со стиркой, она развесила белье во дворе на веревке, благо дождя не намечалось. На летней печке томилась каша, взяв ручник, подхватив горшок, пошла в избу.

Зайдя в дом, бросила хмурый взгляд на спящего ведьмака. «Пора будить, кормить ужином». Положив кашу в миску Вириди, подошла к кровати, поставила на стул.

Ведьмак разомкнул свои смоляные тяжелые ресницы, нежный взгляд черных глаз, смутил ведьмочку.

Вириди отвела свой взор. «Показалось».

– Ты мне ложку дай, я сам поем, авось мимо рта не пронесу.

Вириди подала ложку, а сама поспешила к столу, не обращая внимания на ведьмака. «Хочет, есть сам, пусть ест. Нужно рану посмотреть да спать ложиться. Скорей бы его выпроводить из избы, да зажить привычной жизнью». Вспомнив о причине своей спокойной жизни, замерла, бросила полный взгляд страха на мужчину и быстро отвела его. «Не буду спрашивать. Раз лорд не пожаловал, то и заклятье с леса не спало».

Встав с табурета, Вириди молча взяла пустую миску у ведьмака, посмотрела на него с безразличием. – Ложись на живот, буду твою рану смотреть.

Конар не спорил, осторожно повернулся, положив руки вдоль тела, замер в ожидании.

Ведьмочка осторожно едва ощутимо прошлась по спине пальцами, что-то сковырнула в нескольких местах. – Никогда такого не видела…

Она встала, прошлась к полке с баночками и травами, взяла баночку с лунными медузами, вернулась к мужчине, вздохнула. – А теперь ведьмак, буду тебя дальше лечить, ты зубы покрепче стисни, можешь покричать.

Конар хотел ответить, что любую боль перенесет, но на спину словно положили горячих углей, они как угри проткнули тело. Руки мгновенно схватили железные грядушки кровати и согнули их, словно они были выкованы из тонкой стали.

– Эй…ты мне кровать не порть.

Вириди недовольно смотрела на овальную прореху в спинке кровати, которая вскоре исчезла, ведьмак, согнув грядушки, вернул их к первоначальному виду.

– Прости...я подумал, что ты мне раскаленных углей на спину положила.

– Углей можно было положить, только там, где побывала тварь из нижнего мира, они навряд ли бы помогли. А чем лечила, разницы нет, завтра уже на ноги встанешь. По нужде захочешь сходить, ведро у кровати поставлю, свечу тушить не буду.

Помыв миски, Вириди принесла ведро, осторожно перелезла через ноги ведьмака, стараясь не прикасаться к нему, накрылась тулупом и мгновенно уснула.

Проснулась Вириди отдохнувшей и выспавшейся, потянулась, вспомнила о ведьмаке, резко повернулась – на кровати она лежала одна.

Подскочив как ужаленная, быстро надела платье, выбежала из избы, замерла на крыльцах. Ведьмак находился в стойле рядом со своим конем, чистил его бока щеткой, сидя на перевернутом ведре.

– Ты особо рану не нагружай, пару медуз осталось, на твою широченную спину не хватит.

Последние слова Вириди, проговорила едва слышно и сразу ощетинилась от окрика ведьмака.

– За белье спасибо. Баню сегодгня истопи. Придешь, помоешь меня, да попаришь, сам слаб еще.

Гнев внутри ведьмочки вскипел как сбежавшее молоко. Спрыгнув со ступенек, Вириди понеслась по лесу босыми ногами, не замечая холода, так вывела ее из себя реплика ведьмака.

Прибежав к могиле дочери, присела рядом, перебрала дрожащими руками комья земли, вздохнула, злоба постепенно отступала. Но и разговор по душам с малышкой не выходил. Все было не так с приходом в ее избу незнакомца. Посидев еще немного, она вскоре почувствовала свои ледяные ноги, встала и не спеша отправилась обратно.

Весь день, Вириди ходила словно туча, злость на ведьмака и весь мужской род, то набегала, словно волна на берег и так же медленно убегала. За весь день она не проронила ни слова, ставила миски с едой на стол и молча их, убирала. Переделав все дела, зашла в избу, бросила свирепый взгляд на ведьмака. – Баня готова...иди, посиди немного, распарься, я потом приду.

Выходя из избы, Конар бросил спокойный взгляд на ведьмочку.

Вириди открыла дверь, ее босые ноги переступили порог предбанника, она остановилась в нерешительности перед дверью в парилку.

Злость на ведьмака горела внутри, выкручивала нутро, не давала покоя. «Ненавижу, все их мужское племя – ненавижу». Сжав кулаки, Вириди постояла немного, сдерживая внутренний гнев, схватила лежащий распаренный веник, рванула дверь и вошла в парилку.

Обнаженный Конар сидел на маленькой лавочке к ней спиной. Он больше походил на каменное изваяние и занимал практически все пространство парилки. Его широкая спина изрисованная рунами притягивала взгляд. Грубый толстый темно-красного оттенка шрам оставленной когтями твари пересекал всю спину. Вириди нахмурила брови.

«Нужно будет еще салявки наложить, лунные медузы свое дело сделали, теперь пора и мази в дело пустить. Негоже ведьмаку с порванными рунами ходить. Руны для них это все: и защита, и оберег, и спасение от смерти. Без них гнили б кости этого ведьмака у кромки леса…и как только смог заклятье обойти?».