Ведьмы замуж не выходят (СИ)

Конар, перетянул пуповину шелковой ниткой на две ладони от последа, приложил свои два пальца к пупку дочери, перевязал замеренное расстояние ниткой, чуть ниже перерезал ножом пуповину. – Теперь мамочка давай мне мою доченьку, я ее вымою.

Взяв осторожно ребенка, положил ее на левую руку животиком вверх, придерживая кистью руки, поднес малышку к тазику, ласково стал обмывать теплой водой черные волосики, крохотное личико, тело. Вымыв дочь, Конар положил ее на свою рубаху, завернул и положил на живот Вириди. – Теперь можешь приложить к груди нашу крикуху.

– А в рубашку свою, зачем завернул?

– Ты свое материнское благословение дала, теперь моя очередь своей отцовской силой рода защитить, здоровой чтоб росла да не плаксивой.

Вириди направила в ротик дочери сосок груди, любуясь, как она сначала неумело помусолила его, а затем, распробовав, жадно присосалась к нему.

Пока ведьмочка кормила дочь, Конар вытащил из-под нее мокрые окровавленные тряпки, расстелил сухие, заботливо положил между ног сложенную в несколько слоев тряпицу, прикрыв одеялом, поцеловал Вириди и дочь. Завернул послед в чистую вышитую ткань. – Я схожу, закопаю послед, а тряпье сожгу.

Вириди бросила на него уставший счастливый взгляд, прошлась рукой по крохотной головке дочери, поцеловала ее щечку.

Конар вышел на крыльцо, постоял немного, успокаивая нервную дрожь тела, заслышав стук капель с крыши, удивился смене погоды. Сойдя на негнущихся ногах с крылец, упал на колени в снег. Сжав со всей силы кулаки, тяжело дыша, унимая свое внутреннее взволнованное состояние, вскинул голову, залюбовался чистотой неба и сияньем звезд. – Не думал, что удостоюсь чести быть отцом…спасибо тебе Ирида. Зачерпнув своими большими ладонями снег, протер им свое лицо, стирая бегущие по щекам слезы счастья.

Поднявшись с колен, он подхватил узелок с тряпьем и отправился к бане. Подойдя к одному из углов сруба бани, бросил на снег тряпки, запустил на них магический огонь, пока тряпье горело, он вытащил из ножен нож и стал им рыть землю.

От бушующей вчера метели не осталось и следа, снег стремительно таял под воздействием тепла, земля была незамерзшая. Нужную размеров ямку выкопал быстро. Положил в не узелок с последом, удостоверился, что пуповина лежит сверху (чтобы жизнь дочери долгая была) закидал землей, сверху накидал побольше талого снега. Хоть зверья в лесу нет, но так как-то спокойней.

Оставшись одна, Вириди разглядывала уснувшую дочь, пытаясь разглядеть в ее личике черты Конара, но ничего схожего не находила. Почему-то она думала, что доченька родиться рыжеволосой, такой же какой должна была родиться ее первая доченька. Душу обожгло тоскливым жаром горестных, несбывшихся надежд. Прижав к себе дочь, поцеловала, шмыгая носом, пытаясь сдержать хлынувшие из глаз слезы. Не вернулась душа не рожденной малышки порадовать свою мамку, новая душа сияет в теле второй доченьки.

Войдя в избу, Конар полюбовался спящей ведьмочкой и дочерью. В комнате витал запах крови, лесных трав и печного дыма. Сняв тихо сапоги, ведьмак прошел осторожно по доскам скрипучего старого пола, сев на табурет у стола, прислонился спиной к бревнам избы, закрыл глаза и не понял, как уснул. Снилась ему смеющаяся рыжеволосая маленькая девочка, летающая на коне с крыльями, выструганного им когда-то и оставленного у могилы убиенной дочери Вириди. Услышав тихое кряхтение дочери, мгновенно открыл глаза, Вириди ловкими движениями рук пеленала в сухую пеленку дочь. – Ты так ловко пеленаешь, словно не раз уже это делала.

Плечи ведьмочки напряглись. – Ко мне подруга из ближайшей деревни приходит, она повитуха, всему меня научила, – Вириди повернулась, посмотрела на ведьмака.

– Конар, устал ты с нами, да и спать тебе негде. Дочке в люльке одной будет холодно спасть, я ее с собой буду укладывать. Ты за меня не переживай, я справлюсь, да и Ланда должна через два дня ко мне приехать.

Ведьмак бросил взгляд на рассвет за окном, который только набирал свою силу, на душе было муторно и тошно, словно нежить лапой прошлась. «А ты дурак размечтался дочку на руках покачать, колыбельную ей спеть. Гонит тебя ведьмочка, боится, что жить с ней останешься. Ох уж эти свободолюбивые ведьмочки ». Плечи ведьмака высоко поднялись от тяжкого вздоха. – Что ж, немного рассветет, дров и воды тебе натаскаю, чтоб на двор не выбегала.

– Конар, а ты не мог бы некроманта с собой забрать. Я его на всякий случай каплями забвения опоила, надеюсь, очнется, ничего помнить не будет. Не хочу, чтобы кому-то рассказал, что в моем лесу был. Раны на его лице и боку затянутся дня через три, я на них лунных медуз наложила, таких же как тебе…помнишь.

Не смотря на ведьмочку, Конар встал. – Помню…ложись отдыхай, все сделаю, – пройдя бесшумно по скрипучим доскам пола, Конар вышел из избы.