Ведогони, или Новые похождения Вани Житного

«Шантажист», — проворчал за Ваниной спиной Трехголовый.

А двенадцать голов белого Змея, поворачиваясь друг к другу, стали шепотом переговариваться промеж собой, время от времени кашляя и пуская струйки дыма. Наконец Горишняк Горыныч вновь заговорил, головы перебивали друг друга, иногда дополняя, иногда запутывая, но в целом речь была вот какой:

— Я решил… Мы посовещались — и решили: мы скажем тебе! Ты пришел от нее!.. Поэтому мы скажем… Но ты не знаешь, кто мы! И этот ракшас Змеян понятия не имел о том, кто мы! Да! Мы - Наблюдатели! Я был Наблюдателем в той Деревне, про которую ты говорил. Где жила девушка Торопа. Улетая, я дал ей клубок, велел следовать за ним — сюда, ко мне! Она не пришла… Что ж… Она говорит, что выносила яйцо! Глупости. Она была несчастной и одинокой, у ней на роду было написано жить безмужней… Да, в конце концов, она могла поверить в то, что яйцо — ее детище… В какой-то мере так оно и есть…

Нам стало скучно просто наблюдать, и наш разум стал создавать новые виды: соединять разных — в одно, скрещивать тех и этих.

Все семена жизни попали сюда в яйцах, поэтому решено было создавать новые, небывалые виды, помещая их в такие же оболочки! Наш разум создал много новых видов — одни были удачными, другие нет… Некоторых мы отправляли вниз — люди назвали их ракшасами. Но основная часть гибридов здесь, наверху! Не скрою, в яйце, из которого вывелся ракшас Змеян, есть частичка меня и… Торопы, но это вовсе не значит, что он — мой сын! Или ее сын! Это обычный гибрид, и я сказал ему об этом! Думаю, он мог и не стать ракшасом — а вырасти в Змея или в обычного человека… Пока неизвестно, от чего это зависит… Правда, еще не всё потеряно: он станет тем, во что сам обратит себя!..

Горишняк вновь закашлялся, и одна из голов, у которых глаза горели угольями, зло воскликнула:

— И он хотел занять мое место, глупец!

А Ваня подумал про Соколину: а как же ее яйцо? То, ударив которым Змеян заколдовал его?! Не всё так просто с этими яйцами… Мальчик спросил:

— А какие дети рождаются у этих ваших новых существ? Например, какие дети будут у Змеяна?

— Не известно. Никто из гибридов до сих пор еще не обзаводился потомством, и пока не ясно, сможет ли вообще обзавестись…

— Но ведь Соколина выносила яйцо! — перебив Змеиного царя, воскликнул Ваня. — Яйцо получилось от любви этих двух: вашего ракшаса и девушки! Она вправду его выносила, потому что вас тогда уже не было в Деревне — значит, оно не из тех яиц, не из ваших… Ведь это было совсем недавно! Ой, я понял, — Ваня в нетерпении закружился на месте, — я всё понял! Из этого яйца появится заугольник, который, как предрекла наречница[72], погубит своего деда! Какой же я болван! Ведь не только Колыбан — дед заугольника, но и вы тоже!!! Змеян-то сразу понял, о чем речь, потому до поры до времени и припрятал яйцо на острове! Он знает, что тот, кто должен родиться, погубит вовсе не Колыбана, а царя Змей! Может, даже всё ваше змеиное царство разрушит! Должен родиться богатырь — вот что! Небось, в вашей Книге Жизни про это сказано!

— Всё, что там сказано, касается только людей, — сухо отвечал Горишняк Горыныч. — Про наше будущее или про будущее новых созданий там ничего не говорится!

— Сказки! — горячо воскликнул Ваня. — Сказки надо читать! Я вам говорю, что так и будет! Тут одна из голов Горишняка Горыныча — та, что с погасшими глазами, — брюзгливо воскликнула:

— Если ты такой великий провидец и наречник, как можно подумать из твоих слов… так ведь я сейчас отправлю тебя в Лабиринт загадки отгадывать! Отгадаешь — получишь всё, о чем спрашивал… и даже о чем не спрашивал… Не отгадаешь… — шея изогнулась, голова поглядела в сторону верхнего этажа, где, небось, кого-то дожидалась верткая кроватка, — и Ваня задрожал, как живой осиновый лист…

С последними словами Горишняк Горыныч целиком и полностью исчез за стеной своего бревенчатого «дворца», источенного жуком–точильщиком. А Ваня вместе со змеенышем, от страха заползшим в его длиннющий сапог, оказался на спине Трехголового, который, ругаясь, как три сапожника, взмыл в небеса.

Глава 4. Лабиринт

Трехголовый сбросил скорость и завис над медным сооружением: с перегородками, с ходами и переходами, с тайными комнатами, с тупиками и коридорами, которое раскинулось там, внизу, во все стороны, на сколько хватало глаз, так что казалось, весь мир — это сплошной Лабиринт. Все ходы и отсеки Лабиринта раскинулись перед ними, как на блюдечке, но Ваня, бросая пытливые взгляды туда и сюда, никого внизу не заметил: блюдечко было пустым… Впрочем, Змей тут же полетел дальше: а за несколько мгновений обозреть всё не представлялось возможным. А Трехголовый подлетел к краю Лабиринта, куда вело великое множество ходов — выбирай любой, — опустился на землю и велел пассажирам слезать. Ваня соскользнул с чешуйчатой спины, а змееныш выбрался из сапога и принялся нудить, чтоб ему отдали проигранное, мол, ему домой пора, мол, его мама, небось, уже заждалась…