Ведогони, или Новые похождения Вани Житного

Ваня изо всех сил зачесал башку… Вот ведь! Конечно, из Москвы ее прислали, откуда же еще‑то… Но как там про Ваню Житного прознали? Как?! Бывал ведь он в столице! На Красной площади посадил Шишок самолет, его представил встречающим, как графа Ивана Житного, а людям‑то в штатском только дай наводку — мигом разузнают всю подноготную.

— И… и много уж набрали дружины? — как‑то спросилось у Вани.

Стеша заулыбалась, даже узкие шпионские очки сняла — глаза у ней оказались разные: правый серо–голубой, левый желтый, как у рыси.

— Пока нет… — и заторопилась: — Нас с тобой вперед посылают, как разведчиков, понимаешь… Они проверить хотят, справимся ли мы, ребята… Это пока еще только проект… Но если мы оправдаем оказанное доверие — тогда и армию наберут. Понял? Мы сами будем набирать, кого захотим! Здорово, да?

Здорово‑то здорово, а всё же Ваню точило сомнение…

— А они с тобой не приехали?

— Кто? — уперла руки в боки девчонка.

— Ну, эти… разведчики из КГБ[20] или из ФСБ[21] — откуда они там?..

— Нет, они не приехали. Меня послали. Тебе что — меня мало?! Тебе, может, приказ с печатью подавай?!

Ваня застыдился — и вправду, чего это он, как главврач или директор школы, выпытывает да допрашивает…

А Стеша губы сделала куриной гузкой и в рюкзак свой полезла:

— Не веришь… Хорошо, будут тебе доказательства, будут, погоди–и…

— Да ладно, — Ваня пробормотал, но в рюкзак, не утерпел, заглянул — и мелькнула ему оттуда… кукла… Вот те на! Разведчица! В куколки играет!..

Стеша, проследив его взгляд, нахмурилась — и резко задернула замок. В руках у ней оказался голубой берет, — со значком десантника, всё как полагается, — который она тут же на свою рыжую башку и напялила. Берет оказался великоват…

— Твой? — Ваня спросил.

— Нет, твой! — съязвила девчонка.

Но Ваню после такого доказательства обуяли новые сомнения… Ладно, пускай она воздушная десантница, а он кто? Как он ей поможет? Он на парашютах‑то летать не обучен, и стрелять тоже не умеет… Как они полоны русские будут выручать: сил‑то у них нет богатырских… — А сколько тебе лет? — спросил Ваня.

— Мне?! Четырнадцать, — отвечает. — Почти. Видишь, я могла тебе соврать, но не соврала же… А… тебе сколько?

— Одиннадцать, — понуро ответил мальчик. Оказывается, она почти что взрослая… Тоже ведь и он мог соврать, и хотел даже, но при его росте ему и одиннадцати‑то никто не даЕт, как тут про двенадцать‑то соврешь…

— О–о! А я думала — девять…

Ну вот…

— Не знаю уж, почему они тебя выбрали… — продолжает девчонка, с ног в отопках–сандалиях до патлатой головы оглядев Ваню. — Но мое дело маленькое… Я подчиняюсь, приказывают другие. Но это временно! Пока мы свою армию не набрали. Потом всё будет по–другому!.. Я буду полком командовать, это как пить дать, ну, и тебе, конечно, дадут хороший чин, капитаном, может, сделают или даже майором…

Ваню тут как обухом по голове шибануло: а не розыгрыш ли это?! Не сговорились ли ребята из школы или с соседней улицы подшутить над Ванькой Житным с 3–й Земледельческой?! Есть ведь всюду шутники‑то!.. Каникулы настали — скучно всем, вот и придумали… Девчонку эту подговорили… Конечно, так оно и есть! А он‑то, дур–рак!!!

Она еще продолжала свое буровить, а он, ни слова не говоря, поднялся и направился домой.

— Ты что?! Ты куда? — заорала девчонка и вдогонку бросилась, как клещами ведь в плечо впилась.

— Отстань, — Ваня клещи попытался расцепить. Но не тут‑то было!

Только изношенное полотно затрещало. Что бабушка‑то Василиса Гордеевна скажет: не по шву ведь разодралась рубаха‑то… Остановился, чтоб такую отповедь дать, но девчонка его опередила:

— Ты что — дурак или притворяешься? Куда ты бежишь, Ваня?..

Мальчик не стал отвечать, вырвался‑таки из девчонкиных лап — и чуть не бегом домой припустил. А она следом бежит — вот ведь настырная! Как бы второй рукав не отодрала…

Обогнала его — ноги–те длинные, — и поперед его на дороге стала, руки растопырила, не дает пройти.

— Ваня, ты что? Пожалуйста, ты не можешь так уйти… Мне одной не справиться! Не бросай меня…

И вроде даже слезы на глаза набежали… Неужто так притворяется? Не может того быть…

Ваня насупился:

— А ты… не разыгрываешь меня?

— Ты что — с ума сошел? — расхохоталась с облегчением, а берет‑то, пока гонялась за ним, на глаза съехал, сняла его, обмахивается головным убором и гуторит: — Фу, дурак, напугал… Я думала, ты струсил! «Разыгрываешь»!.. Кто ж так по–дурацки будет разыгрывать?! Нам с тобой к походу надо готовиться. Времени‑то у нас не так уж много…

— А как же бабушка? — подскочил тут Ваня, и даже в холодный пот его бросило, хоть поздно — да вспомнил о Василисе Гордеевне!

— А что бабушка? — нахмурилась Стеша, и опять берет на свои рыжие вихры нахлобучила (тоже ведь не шибко чтоб причесанная девчонка‑то!). — И у меня ведь бабушка есть, — продолжает, — и даже дедушка! И мама… И папа… А я ведь иду. Раз надо — значит, надо. И я, учти, девочка… А ты — пацан! Какая тебе бабушка, когда такое дело!

Стеша вновь голубой берет стащила с головы, затолкала в рюкзак, и за руку с ним распрощалась. Дескать, поздно уже, завтра утром опять приду. Жди.