Ведомственный притон

— Догадливый, черт! — отозвался Фочкин. — Ты оделся хотя бы. Смотреть на твои грязные яйца не доставляет особого удовольствия.

— Никуда я не поеду, — хриплым голосом ответил хозяин и в чем мать родила пополз к краю дивана.

— А тебя никто и не спрашивает. Кстати, Фочкин, я с удовольствием провел бы десяток лет под таким домашним арестом.

Ремизов уже сидел на краю дивана. Будто разыскивая, что накинуть на себя, он крутил головой и, наконец, остановил стеклянный взгляд на подушке, рядом с которой лежал белый халат. Он наклонился всем телом и засунул руку под полу халата. Золотарев был всего лишь в двух шагах, когда раздался выстрел. Соседняя комната и прихожая наполнились визгом девушек. По лестнице тарабанили подошвы омоновских ботинок. Пистолет выпал из руки Ремизова, а бездыханное тело все еще продолжало сползать с дивана.

— Твою мать! Так опростоволоситься! — поднимаясь с кресла, сказал Фочкин.

— А ты бы как поступил? — то ли от растерянности, то ли из любопытства спросил Золотарев.

— Никак! Мне по жизни не суждено оказаться на его месте. — Он подошел к мертвому телу и пальцами закрыл глаза Ремизову. — Отсвистелся, бедолага…

42

Князь дважды выезжал. Даже всезнающая Диночка не могла сказать, где и с кем у него состоялись встречи. Да и состоялись ли? Отлучки Милославского носили настолько молниеносный характер, что можно было подумать, что он выходил из управления за покупками в соседний магазин, куда курящие выскакивали за сигаретами и похмелином, а сладкоежки за карамелью и сушками. И лишь к обеду стало ясно, что генерал Милославский ожидал гостей из городской Думы. Ходили слухи, что вовсе не депутаты напросились на встречу, а сам Князь решил устроить у себя в кабинете выездное парламентское заседание.

Полковник Полуяров стоял около окна и смотрел, как на служебной автостоянке рядом с его одинокой «Волгой» парковались сияющие иномарки с огромными флагами на номерных знаках. Из машин с трудом вылезали округленные пассажиры в кожаных плащах и кашемировых пальто и в сопровождении дежурного по управлению перекатывались к подъезду. Время катастрофически приближалось к четырем часам дня. Полуяров был совершенно спокоен. По оперативным каналам стало известно, что заместитель начальника управления общественной безопасности генерал Чуев, побывав у министра, был отправлен с инфарктом в клиническую больницу. Получив это известие, Полуярову самому захотелось побывать в палате у Чуева, успоко ить генерала и воздать хвалу героизму его подчиненных. Как ни пытался полковник во время допроса выведать у Ломакина, насколько тесной и взаимовыгодной была его дружба с генералом Чуевым, подполковник молчал как рыба. Скорее всего, надеялся на покровительство и благодарность Василь Василича или же боялся повторить в камере судьбу Черемисовой. Словом, сдавать своих покровителей он не собирался и держался.

Лимузины все подъезжали и подъезжали. Как это всегда бывает, Князю потребуется еще полчаса, чтобы каждому из городских законодателей подать руку и произнести дежурную фразу, за которой он никогда не лез в карман. Затем представители правового комитета будут важно передвигать стулья, рассаживаясь вдоль длинного стола, щелкать авторучками и лениво шуршать страницами подготовленной Полуяровым справки. И только потом, выдержав паузу, генерал объявит, что вопрос о столичной проституции, которая достигла невиданного доселе размаха, нужно как-то решать. И тогда Полуяров возьмет со стола припухшую папку и направится в гости к Диночке, где в приемной будет дожидаться своего звездного часа.