Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла

Приучение общества к правовому толкованию ведовства, проходило практическим путем — посредством проведения судебных процессов против ведьм. Именно на них судьи, трактовавшие деяния тех, кто считался ведьмой, и выносившие им приговоры, особые следственные процедуры и ритуал казни — все наглядно демонстрировало обывателям новую установку: ведовство — тяжкое преступление против общественного благополучия и спокойствия и потому должно быть наказано. Впоследствии события и детали наиболее интересных судов облекались в форму популярных памфлетов и относительно быстро расходились по всему английскому королевству и даже за его пределы [433]. В этом смысле антиведовские памфлеты являются уникальной иллюстрацией процесса популяризации официальной позиции по отношению к ведьмам посредством судебной практики. По всей видимости, и сами авторы, так или иначе, понимали информативно-пропагандистское значение своих произведений. Подтверждение тому можно найти уже в одном из самых ранних памфлетов:

«Недавно в город славный сей,
О Челмсфорде веду я речь,
Прислали главных трех судей,
Чтобы законы уберечь.
Известный королевский суд
Стал правосудие чинить,
И трех преступников ведут,
Чтоб их дела искоренить.
Три местных дамы Сатаной
Заражены презнатно были,
Но духа грешного дела
Своею смертью искупили.
Читайте ниже вы о том,
О чем они суду сказали,
И как бумаги подписали
Признавшись в колдовстве своем.
К деяньям злобным присмотрись,
Ты, дорогой друг, и молись,
Дабы забрал Бог поскорей,
От нас сих ведьм со свитой всей.
Тут я кончаю и надеюсь,
Что ты прочтешь мои слова,
И правду, наконец, узнаешь,
Когда поймешь, что прочитаешь»

[434].

Итак, необходимость приучить общество к мысли об уголовно-преступной природе ведовства повлекла за собой рождение образа ведьмы-преступницы.Создававшийся в рамках правовой концепции и транслировавшийся в популярных памфлетах, он был по своему характеру идеологическим, поэтому в значительной степени фиктивным. В этом смысле, реальные обвиняемые в ведовстве не всегда соответствовали ему и, тем более, он не был с них «списан». Кроме того, обозначенный образ ни в коем случае не отражал в полной мере реальную картину общественного восприятия ведьм и ведовства, хотя, по всей видимости, и претендовал на это. Скорее всего, в социальном плане он свидетельствует о некоторых общественных настроениях и тенденциях, с одной стороны, умело распознанных и вовремя подхваченных властью, с другой стороны, генерируемых и моделируемых ею.

Посредством трансляции образа ведьмы-преступницы власть вполне последовательно старалась привить обществу новое отношение к ведьмам, выраженное в законах и продиктованное ими. Признание ведовства опасным преступлением, дало импульс к развитию идеи об угрозе,потенциально исходящей от ведьм, подразумевавшей, в свою очередь, мысль о необходимости избавленияот них путем насильственного исключенияиз общества.Другими словами, внедрение правового понимания ведовства подразумевало под собой создание образа врага, который должен был стать ключевым средством пропаганды изменившегося отношения власти и общества к колдовским практикам.