Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла

Интересный вопрос, давно мучающий исследователей «охоты на ведьм», возникает в связи с обнаружением той закономерности, что многолетнее подозрение в ведовстве совсем необязательно приводило к официальному обвинению в ведовстве. Почему одни женщины привлекались к суду, а другие, имея репутацию ведьм на протяжении долгих лет, не привлекались никогда [687]? Анализ существующей литературы показывает, что универсальное объяснение этой ситуации пока найти не удалось. Скорее всего, его не существует в принципе. Ведь официальный судебный процесс против ведьмы представлял собой сложную и неоднозначную процедуру, которая в правовом и судебно-процессуальном отношении была относительно новой и непривычной для Англии конца XVI — первой половины XVII веков. Для формирования официальной судебной практики расследования преступлений такого рода власти понадобилось освоение накопленной народом традиции в отношении дисциплинирования тех, кого считали ведьмами. Поэтому большое значение имел общественный фактор, который придавал каждому конкретному случаю непредсказуемый характер и уникальность. Как я отмечала ранее, процесс против ведьмы был публичным, и в него так или иначе было втянуто все местное сообщество. Множество факторов могли повлиять на исход дела, прогнозировать который было достаточно трудно. Результат зависел от конкретных обстоятельств каждого случая, личности обвиняемой ведьмы, ее репутации в деревне, наличия у нее родственников и друзей, а у тех — нужного авторитета в обществе. Кроме того, многое зависело от окружавших обвиняемую людей, соседей и их намерений в отношении нее, степени конфликта или конфликтов, назревших между ними и множества других нюансов. Полезный материал здесь могли бы дать скрупулезные региональные и микроисторические исследования на базе судебных документов при привлечении памфлетных источников. Пока таких исследований на английском материале было проведено недостаточно для сколько-нибудь широких обобщений [688].

Несмотря на вроде бы очевидную гендерную направленность феномена «охоты на ведьм», массовые обвинения в ведовстве нельзя объяснить только гендером, как это пытаются сделать иные феминистски ангажированные авторы (попытка мужчин контролировать поведение женщин, мужской шовинизм, отстаивание идеалов «хорошей жены» и т. д.). Представления о связи женской природы с колдовством, народная интерпретация женских конфликтов на бытовой почве колдовством были присущи европейскому мышлению на протяжении всего средневековья, начиная с античности. Однако «охота на ведьм» началась только на пороге раннего Нового времени. Указанные элементы как важнейшая часть народных верований являются неотъемлемым содержанием ведовского феномена, объясняя его сущность, но не генезис.

Итак, анализ имеющихся памфлетных материалов, иллюстрирующих судебные обвинения в ведовстве, позволяют выделить следующее. Традиционная модель обвинения в ведовстве играла в аграрном обществе функциональную, объяснительную роль, как подчеркивал еще К. Томас. Но я полагаю, что со временем, под напором разных социокультурных и политических факторов, религиозной нестабильности и борьбы, при всестороннем участии монархии и вследствие уникальной исторической ситуации, породившей демономанию и ведьмоманию, эта объяснительная модель трансформировалась в общественный стереотип.Отличие последнего заключалось в том, что сфера его применения вышла за рамки только традиционных межличностных конфликтов на хозяйственно-бытовой почве, получив правовую, религиозную и идеологическую интерпретацию. Представление о вмешательстве ведьм, а с ними и дьявола, в жизнь людей стало крайне живучей идеей, которая циркулировала в обществе, транслировалась памфлетной литературой того времени, поддерживалось властью, преследовавшей ведьм, и клиром, одобрявшим такую политику и поддерживающим ее на уровне приходов. Страх перед ведьмой и ненависть к ней стали одной из самых характерных черт повседневной жизни общества уже в рассматриваемый период, период «охоты на ведьм».