Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла

Памфлетные истории о причинении ведьмами реального вреда людям и их имуществу акцентируют хозяйственно-бытовую основу большинства таких конфликтов. Причинами последних могли быть различные бытовые неурядицы, хозяйственные неудачи, домашние несчастья и казусы, случавшиеся в повседневной жизни. Прокисшее пиво, несбитое масло, гибель или болезнь урожая, внезапный падеж скота, необъяснимая болезнь или смерть человека могли быть истолкованы как результат чьей-то недоброй воли и демонического вмешательства. Подобные происшествия были неизбежны в повседневной жизни и потому часто становились причиной вражды между соседями, которая, в свою очередь, могла привести к обвинению в ведовстве[319]. На подробных примерах таких несчастий построено подавляющее большинство английских судебных процессов против ведьм, благодаря чему ими изобилует памфлетная литература, и потому нет необходимости приводить их здесь подробно. Очевидно, что конфликт между ведьмой и ее жертвой представлял собой конфликт преимущественно частный, неформальный, возникающий между людьми на повседневно-бытовом уровне социальной жизни. В социально-психологическом плане это был межличностный конфликт внутри тесного, преимущественно, деревенского сообщества. Решался он, до возникновения антиведовского законодательства, на уровне общины, преимущественно неофициально, с опорой на сложившиеся обычай, традицию, нормы поведения и морали[320], а иногда, в зависимости от сути конфликта, при посредничестве церковных представителей. При этом именно община делегировала пострадавшей стороне и ее сторонникам полномочия на преследование подозреваемого в ведовстве человека и давала санкции на какие-либо действия в отношении него. Известно, что во многих культурах существовала традиция предпринимать пострадавшей стороной ответные действия в случае подозрения в причинении ведьмой колдовского вреда. Характер ответных действий мог быть совершенно разным, в зависимости от конкретной ситуации и намерений пострадавшей персоны. Вот несколько типичных моделей — действий со стороны жертвы, направленных на изменение ситуации в случае колдовства.

Первая модель носила мирный характер и заключалась в том, что жертва шла к ведьме, пыталась договориться с ней или даже просила у нее прощения. Главной целью здесь была стабилизация ситуации, направленная на то, чтобы убедить ведьму простить свою жертву и нейтрализовать свое колдовство. Очевидно, эта модель обычно применялась в случае, когда жертва колдовства точно знала навредившую ей ведьму и знала конкретный случай в прошлом, который мог послужить поводом для колдовских действий. Другими словами, жертва должна была знать, чем она обидела или оскорбила ведьму, и, более того, осознавать свою неправоту и чувствовать вину за случившееся. Примеры, иллюстрирующие указанную модель, в доступных мне памфлетах не встречаются[321]. Однако это вполне логично объясняется идеологическим характером большинства памфлетов, с присущей тому центральной идеей о виновности ведьм и необходимости их искоренения. Вместе с тем, подтверждения о существовании такой модели в традиционных культурах можно найти в этнографических наблюдениях, в частности в работе А. С. Сидорова, изучавшего колдовские верования и практики народов коми. По его наблюдению, вредоносное колдовство, а точнее, его самая распространенная форма — порча, являлись актом мести колдуна, который наказывал обидевшего его человека за нарушение своих личных интересов. В условиях существования деревенской общины и незначительной имущественной дифференциации в деревне эти интересы были общими и значимыми для всех членов общины, и укладывались в рамки обычного права. Таким образом, порча была явлением «правовым» и согласовалась с моральными устоями населения. Именно поэтому человек, обидевший колдуна, понимал его обиду и должен был испытывать чувство вины[322].