Ведро, тряпка и немного криминала (СИ)

Дождь, к счастью, закончился, но грязь никуда не делась. Лавирую между луж, обхожу школу и подбираюсь к трем давешним восьмиклашкам. Так вот куда они бегали утром! Нехорошо опаздывать на уроки… а курить вместо литературы (специально притормозила и посмотрела, что у них в расписании) — вдвойне.

Нарушители замечают меня не сразу (ну техничка, ну идет и идет, не директор же, в самом деле!). Я не ору, просто отнимаю у всех троих сигареты, швыряю в лужу и заявляю:

— Пачку давайте.

Оцепеневшие от моей наглости пацаны приходят в себя, Борис прячет пачку в карман, Михаил открывает уж было рот, чтобы сказать что-то — по глазам вижу, не слишком приятное.

— Э… а…. — раздается из-за его спины.

Поворачиваюсь к нему. Мальчик беззвучно открывает рот и тыкает пальцем наверх. Поднимаю глаза.

Хрупкое тело мелькает в окне четвертого этажа….

…легко соскальзывает вниз…

…ударяется о землю… выгибается…

… лужа грязи окрашивается ручейками крови…

Молчание. Ребята переглядываются, после чего их взгляды скрещиваются на мне. Облизываю пересохшие губы и тыкаю пальцем в первого попавшегося ребенка.

— Коля… или кто там из вас… беги в школу, нужно вызвать «Скорую».

Машинально отмечаю, что вспомнила имя третьего. Восьмиклассник хлопает глазами, потом до него доходит, и он мчится в сторону школы.

Тем временем я приближаюсь к телу: может, ребенок все еще жив… хотя вряд ли. Ноги не гнутся, руки дрожат (мои, разумеется). Пострадавший же признаков жизни не подает: лежит неподвижно, конечности безвольно раскинуты, шея странно изогнута. Тело достаточно длинное — класс девятый-десятый-одиннадцатый. Как же он так…

Усаживаюсь на корточки и трогаю тело. К горлу подкатывает комок. Вскакиваю и, отвернувшись, борюсь с рвотным рефлексом. Позорно проигрываю: завтрак покидает желудок и устраивается рядом.

Повторно склоняюсь к упавшему, протягиваю руку и щупаю пульс. Отсутствует. Похоже, школьник уже не жилец… Или жилец? Я у себя не всегда могу пульс нащупать. А вдруг?..

Хватаюсь за тело и пытаюсь перевернуть. Тяжелое. К тому же руки скользят. Но проверить, конечно, надо.

— Ребят, помогите.

Сбившиеся в кучку дрожащие восьмиклассники глядят на меня, после чего один из них начинает визжать. Второй мгновенно подхватывает писк. И тут, в довершение всего, на втором этаже распахивается окно, в проеме появляется кудрявая голова биологички:

— Марин, дети говорят, там кто-то летел… а что вы орете?

Растягиваю губы в улыбке и молча показываю пальчиком вниз. После чего медленно-медленно плетусь к ближайшей стене, чтобы на нее опереться, но ноги подкашиваются, и я сажусь прямо в лужу. Юбка мгновенно намокает.

А пацаны продолжают орать.

2

Во двор заезжает машина «Скорой помощи». Флегматично провожаю ее взглядом. Оперативно они… я-то думала, прокопаются как минимум час. В школу просто так не попасть, но это не техника безопасности, а техника разгильдяйства. Большие ворота у нас всегда заперты, ключ у дворника, а дворник — в запое. Замкнутый круг.

Вот, например, неделю назад «таинственные спонсоры» из числа родителей подарили нашей школе три новые парты, и детки таскали их через калитку.

А тут как быстро открыли! Определенно, трупы дисциплинируют. Кого-то. Зато меня они расслабляют — я уже полчаса сижу в луже и философски наблюдаю за обстановкой. А может и не полчаса — часами как-то не запаслась.

Тем временем из недр реанимобиля дружно выбираются три фигуры. Из-под коротких курток выглядывают белые халаты. Цепляюсь за эту интересную мысль и начинаю думать, чего бы сказала об этом русичка.

«Выглядывают халаты». Представляю халаты с глазками. Да не с простыми, а с длинными, кожистыми трубочками, как у улиток. Какая интересная мысль!

Обитатели реанимобиля почему-то решили загородить от меня труп. Не хотите — не надо. Отворачиваюсь от них и философски смотрю в пустоту. Мысли текут так медленно, перекатываются в голове, словно волны, и я никак не могу заставить себя сосредоточиться на чем-то конкретном. Наверно, так проявляется шок. Хотя с чего бы ему взяться, я что, ни разу трупы не находила?

Перебираю в памяти последние сорок лет. Действительно ни разу не находила. Упущение!

В поле зрения вдруг появляется круглая физиономия с блеклыми голубыми глазами в обрамлении сетки морщин. Какая-то зараза трясет меня за плечо, а потом отходит, и я вижу светло-синюю форменную рубашку. Милиция. Или как там? Полиция? Кто там нынче ездит на трупы? Вспоминаю свежепрочитанный детективчик. Следственный комитет!

Мужик открывает рот и я, конечно, туда заглядываю. Зубы у него неплохие, довольно ровные, пусть и слегка желтоватые. Ну ладно, хоть кариеса нет. Хотя, может, и есть. Откуда мне знать? Я так-то не стоматолог…

— Свидетели… медики… шок… труп… — бормочет следак.

Ну ладно, вообще-то он говорит достаточно громко. Мне просто с трудом удается вычленить отдельные слова. Чего от меня хочет следак? Зачем цепляться к уборщице, если есть труп?

Кстати, о трупе. Врачи наконец-то констатировали смерть, но вместо того, чтобы радостно упаковать покойного в черный мешок, почему-то обращают внимание на меня.