«Веду бой!» 2012: Вторая Великая Отечественная

— Я не знаю, как оно там называется, — в силу специфики работы Вове не приходилось сталкиваться с судебными медиками, в этом вопросе его кругозор широтой не отличался, — но я знаю, что они воняют. Причем все, — процедура застегивания браслетов явно не доставляла ему удовольствия.

— Все? Так это ж отлично! — Слоноподобный опер розыска, имя которого я не мог запомнить — уж больно много знакомств состоялось за последние сутки, — не мог скрыть улыбку. — Я на земле по автотранспорту работал, так вот у нас был случай…

— Блин, ну при чем тут транспорт, при чем тут случай! — раздраженный Вова, эстет и аккуратист, не мог скрыть своего возмущения столь циничной выходкой противника, — нам же их еще на базу вести, а они — в отключке. Если не подмыть и не переодеть, всю машину нам провоняют — и кто этим будет заниматься?

— А ты дослушай, а то взял моду — перебивать. Словом, был у нас случай — брали угонщика. Угонщик тот на новых тачках специализировался — хозяева от магазина на свежекупленной отъедут, а их уже пасут. Как только где-то встали, из машины вышли — в магазин, там, для обмывки покупки затариться или еще что, угонщик — тут как тут. Вскрывал — и поминай как звали, а машина — на транзитах.

— И что?

— Срисовали мы его. Надо брать — с поличным. Так вот что сделали. Договорились с одним коммерсантом, он как раз машину брал — десятку, что ли, новую, — тогда это еще круто было, они только-только пошли. Договорились, короче, что он на машине по дороге на мойку заедет. А на мойке к нему в багажник наш опер залез — сиденья задние с креплений сняли, но на месте оставили. Угонщик-то пас, конечно, но там как — машина на мойку заехала, дверь закрылась — в общем, он ничего не видел. Коммерс доехал до магазина, вышел — тут же подъезжает тачка, из нее парень такой шустрый прыг — дверь вскрыл, замок вырвал, провода напрямую замкнул — и погнал. Только он, значит, отъехал, встал на светофоре, жизнью наслаждается, опер потихоньку сиденье заднее откинул — и тому ствол в затылок: «Руки вверх». Тут-то казус и произошел — парень от неожиданности — как ты сказал — дефецировался, или дефекицировался, — обгадился, короче.

— А к нам-то какое это отношение имеет?

— А вот какое. Мы знали, что за ним эпизодов куча — и когда к нам его приволокли, стали в камеру оформлять сразу. Он — мол, дайте помыться, а ему в ответ: а ху-ху — не хо-хо? Так, как есть, и в ИВС пойдешь, и в СИЗО заедешь. Он — чуть ли не в ноги, Христом-богом молит — дайте помыться и переодеться. А ему в ответ — дадим, если по эпизодам своим явки напишешь. Так не успевали бумагу подносить — только ручка мелькала. Четырнадцать висящих угонов по району подняли — он все сдал, и куда сбывал, и кому. Вот так. Почему бы сейчас не повторить?

— Я с ними в машине не поеду. Как хотите. Я на такое не подписывался.

— Вова, партия прикажет — не только с обосранными поедешь, сам обосрешься. Ты опер или где? — Игорька явно забавляла брезгливость «старшего брата».

— Леня, иди сюда! — мне в голову пришла идея, которая способна будет избавить наши органы обоняния от грозящего им испытания.

— Леня, скажи-ка мне вот что: у «отказных» своя тачка среди ваших трех есть?

— Так вы ж на ней и ехали — это Серегина, ну, того, который все за бабки общаковые переживал.

— Стоп, а у «носатых»?

— «Тойота» — на ней они прикатили.

— Вот и ладненько, пойдем договариваться — пусть у нас на извозе поработают, бомбилы.