Ведун

Владислав заколебался. Драгоценное время уходило. Младшие братья, князья-принцепсы, и мачеха, хитрая тварь, тоже стали собирать войска и звать на помощь заграничную родню. Князь-кесарь стал терять преимущество, и в этот момент из Померании к нему прибежали номинальные вассалы братья Грифины и вместе с ними личный капеллан покойного батюшки померанский епископ Адальберт. Венедские князья просили о военной помощи, дабы они смогли сурово и показательно наказать своих соплеменников, которые взбунтовались, отринули истинную веру, вновь впали во тьму язычества и теперь не признают себя подданными Польши. Однако Владислав, мысли которого были заняты исключительно борьбой с родственниками, ответил категорическим отказом. И пришлось бы незадачливым Грифинам, при которых осталось всего полторы сотни верных дружинников, ехать из Вроцлава несолоно хлебавши, но за них сказал своё веское слово епископ Адальберт, и князь-кесарь к нему прислушался.

Епископ встретился с Владиславом один на один, без свидетелей, и попросил его оказать помощь непутёвым вассалам, которые не смогли удержать в узде своих диковатых подданных. А за это Адальберт пообещал ему в конфликте с братьями полную поддержку святой матери-церкви. Это был серьёзный довод, тем более что слова Адальберта подтвердили все наиболее авторитетные священнослужители Польши, в том числе и Якуб из Жнина, архиепископ города Гнезно. Поэтому, посоветовавшись со своими воеводами, которые в своё время вместе с его отцом ходили крестить поморян и заверили князя-кесаря, что очередной поход окажется лёгкой прогулкой, Владислав всё переиграл. Во всеуслышанье он объявил, что слухи о его конфликте с братьями и мачехой сильно преувеличены, а войско собиралось для наступления на венедов. Эта весть молнией пронеслась по всему королевству, и князь-кесарь выступил в поход.

Настроение у полководца, несмотря на то что войско киевлян повернуло обратно и помочь ему решил только очень набожный князь Игорь Ольгович с парой сотен дружинников, было просто великолепное. Ведь под его рукой находилось почти пятнадцать тысяч воинов, и, глядя на такую силищу, он считал себя непобедимым. По дорогам двигались отряды слензян, голеншан, куявов, вислян, полян, ледян и мазовшан, конные летучие сотни из Кракова, здоровенные мужики-лесорубы из прибугских лесов, вспомогательные подразделения, которые прислали братья, наёмники из лужицких сербов, дружина самого Владислава, конники Грифинов, а также ополченцы из Гнезно, Вроцлава, Сандомира и Познани.

Братья-славяне шли в поход на свою дальнюю родню и ни в чём не сомневались. Будет победа. Будут разграбленные города и посёлки. Будут сочные бабы и красавицы девки, которых можно мять и насиловать. И обязательно будет богатая добыча. А затем они вернутся домой и станут вспоминать об этой войне как о славном приключении, о котором можно рассказать внукам. Примерно так думало большинство рядовых воинов из армии Владислава. Однако реальная война далека от героики и басен тех, кто рассказывает о ней взахлёб, которые редко соответствуют действительности. И когда поляки покинули пограничный город Санток и оказались в пределах Померании, а если говорить конкретней, в землях племени пырычан, они в этом убедились.

Небольшие группы венедов, не принимая честного боя и прячась в непролазных чащобах, отстреливали поляков и предателей из дружины Грифинов. По всем дорогам были сделаны завалы и построено множество подлых ловушек. Деревушки на пути польской армии обезлюдели, а припасы, которые оставались в амбарах и сараях, были отравлены. По этой причине войско, которое должно было пройти от Сантока до первого серьёзного города поморян Пырыца всего за три дня, потратило на марш полную седмицу и понесло потери в количестве ста человек только убитыми.

Но вот наконец армия Владислава Второго выбралась из приграничных холмов и лесов и подошла к стенам пырычанской столицы. Свантибор Грифин выехал вперёд и предложил соплеменникам сдаться, но венеды обматерили его, прокляли и заявили, что будут держаться до последнего человека. Обойти Пырыцу тяжело, ибо дорог вокруг немного. Да и нельзя оставлять в тылу сильное укрепление, откуда поморяне могли ударить по польским тылам, и князь-кесарь отдал приказ взять город штурмом.

Взбодрённые обещанием на три дня получить в своё полное распоряжение небедный город, поляки рьяно взялись за дело. Было сколочено множество лестниц, заготовлены щиты-павизы и сделано несколько таранов. За пару дней бойцы Владислава всё приготовили. А затем, после молебнов и исповедей, под напевы трёх десятков католических священнослужителей воины двинулись на штурм, который закончился неудачей и большой кровью.