Ведун

После завтрака мы с Сивером расстались. Витязь Триглава ушёл в город, где в храме своего бога он ежедневно производит набор лихих и отчаянных рубак-наёмников, которые ближе к осени отправятся в земли поморян. Так сказать, для организации народно-освободительного движения и свержения Вартислава Грифина. У меня же до обеда теория и общение с самыми культурными и образованными представителями руянского общества.

Я направился в находящуюся рядом с храмом школу, где проходят обучение три десятка мальчишек в возрасте от девяти до тринадцати лет. Все они из знатных руянских семей, которые составляют гражданскую элиту этого племени, и совершенно понятно, что с ними занимаются самые лучшие учителя-наставники, называемые здесь боянами. По сути бояны – сказители и хранители народной мудрости. И после общения с ними я могу сказать, что люди они серьёзные, поскольку каждый такой сказитель повидал жизнь и является знатоком в какой-то определённой области человеческих познаний: один, например, историк, другой философ, третий эзотерик, четвёртый тяготеет к механике и точным наукам, пятый прирождённый целитель, а шестой знатный географ, прекрасно разбирающийся в картах, на некоторых из них, между прочим, даже Северная Америка имеется, вот только отмечена она как Винланд. И так далее.

Когда-то в храме Святовида было почти четыре десятка боянов, сейчас их девять, и вот с ними-то у меня пока и проходили занятия. Вчера, к примеру, я долго беседовал с Ярославом Мазуром, выходцем из Польши, которого интересовало местоположение Южной Америки, Австралии и других пока ещё неизвестных мировой общественности географических точек. Позавчера говорил с Ирьяном Копылко о перспективах развития огнестрельного оружия. А сегодня буду общаться с Бранко Ростичем, надо отметить, он весьма примечательный человек с непростой судьбой.

Этому бояну пятьдесят лет. В прошлом он был превосходным воином, имел собственный кораблик и верных товарищей, которые шли за ним в бой, и всё у него складывалось относительно неплохо. Но двадцать лет назад ему крупно не повезло. Невдалеке от острова Фальстер его лодья столкнулась с большим датским драккаром, на борту которого находился тогдашний шведский конунг Магнус Сильный. Уйти не получилось, и венеды приняли неравный бой. Полсотни варягов против полутора сотен викингов-гвардейцев. Расклад паршивый, и исход боя был очевиден, но славяне не сдались. Они пошли на сближение, подожгли свою лодью и сами атаковали вражеский драккар. Бились венеды яростно и красиво, настолько, что датчане об этом даже вису сложили. В конце концов морские волки с Руяна погибли. Все, за исключением вождя, который потерял много крови, получил десяток ран и был контужен ударом палицы по шелому, однако выжил и оказался в плену, где много претерпел от данов, пока его не обменяли на захваченного венедами ярла.

По возвращении на родной остров искалеченный Бранко Ростич с огромным трудом, превозмогая боль, пришёл (хотя правильней будет сказать, что приковылял) в святилище Святовида. Здесь он преподнёс богу благодарственную жертву – чёрного ягнёнка, посидел, подумал о своей жизни и, решив, что идти ему больше некуда, остался при храме. Остался и правильно сделал, так как благодаря местным целителям здоровье его резко улучшилось и вот уже пятнадцать годков Бранко учит молодёжь и время от времени, по слову Векомира, совершает кратковременные путешествия в Новгород, где у того есть побратим, который заседает в Совете господ. Короче говоря, интересный человек, с которым мне нравится общаться больше, чем с другими храмовыми наставниками. Почему? Думал над этим и пришёл к выводу, что мне импонирует тот факт, что, несмотря на тяжёлые травмы, он не сломался, продолжает жить, приносить посильную помощь своему племени и сохраняет здравый рассудок. Опять же мы с ним похожи по складу ума и по характеру, любим конкретику и чётко понимаем, к чему должны стремиться. А коли так, то наши разговоры всегда идут в одном направлении, определяющемся просто и ясно: как сделать так, чтобы «нашим» было хорошо, а «чужакам», которые желают нам зла, плохо?

Увлечённый своими думами, я вошёл в храмовую школу, длинный барак у самого скального обрыва слева от святилища Святовида. Это здание делилось на несколько секций: комнаты боянов и учеников, общие классы – один для младшей группы до одиннадцати лет, другой для старшей, большая библиотека, где постоянно находилось несколько хронистов, и пара больших клетей на крыше, верхушку которой украшала голубятня для летучих почтарей.