Ведун

Покопавшись в этом изобилии выбрал для себя миниатюрный клинок, напоминающий узким лезвием мизерекорд или кинжал милосердия, какими в средние века добивали рыцарей через забрало шлема. Взял в руку. Сидит удобно и спрятать в одежде вполне можно. Ручка по словам кузнеца, из корневого березового капа, красивая и в руке как влитая сидит. Хороший клинок и хлеб с колбасой порезать, и сюрприз какому супостату преподнести — самое то будет. Ко всему прочему, для него и ножны имеются с удобным креплением для скрытного ношения, на предплечье, всего-то пару дополнительных дырок шилом проделать и носи на здоровье.

— Беру. Сколько с меня?

— Десятка и без торга, — кузнец с обманчиво равнодушной миной продолжал отслеживать мою реакцию.

Кажется, я его не разочаровал со своим выбором. Пожав плечами, я согласно кивнул.

— Ну что же, десятка, так десятка. Работа добрая, денег таких за нее не жалко. Только давай договоримся, червонец вычтешь из моей доли наших будущих совместных доходов. Оставшиеся у меня деньги сейчас мне нужны до зареза. Задумал новое дельце, а без начального капитала, сам понимаешь, ничего не сладится.

— Дык у Егоровны наверняка имеются средства.

— Средства Егоровны — это её средства, я к ним никакого отношения не имею.

На что кузнец еще более уважительно покачал головой.

— Договорились, вычту из будущих доходов.

Перед моим уходом Васисуалий Дмитриевич похвастался кладовкой, доверху забитой садовыми бурами. Три сотни штук, пока хватит, итак, по его словам, весь излишек металла извел вплоть до последней сломанной косы, к тому же прикупил дополнительно железа «рублёв на пятьдесят».

До начала ярмарки я ему посоветовал изготовить парочку лопат для демонстрации, может спрос появится, хоть и сомнительно. Вот в армию такую лопатку протолкнуть бы, да заказ на производство получить. Тогда можно было бы и заводик поставить, где-нибудь неподалеку. Но, как говорится, не по Сеньке шапка. Не допустят к золотой жиле нас с Митричем толстопузые генералы от снабжения и фабриканты. Идею тактической армейской лопатки либо похерят, либо успешно перехватят.

Обратно по деревне идти не рискнул. Кто знает этих озлобленных родственничков тех девок, вдруг действительно рискнут отобрать у мальца денежки, ну или побить для острастки. Обошел Добролюбово задами. Времени затратил чуть больше, зато добрался до дома живым и невредимым.

А ближе к вечеру, нежданно-негаданно в гости нагрянули мои деревенские приятели во главе с Костяном, коего с моей легкой руки стали звать Дылдой.

— Андрюха, первые боровые пошли! — едва ли не от самой калитки осведомил меня главарь добролюбовских пацанов. — Ай да, по утряни в лес, а послезавтрева отвезем в Калугу! Щас, пока их немного, на грибах можно нормально заработать. Опосля уже не получится, их возами повезут на городские рынки.

Разумеется, без разрешения своей опекунши принять столь судьбоносное решение я не мог. Впрочем, Егоровна к моему походу за грибами в компании деревенских парней и последующей их реализации в Калуге отнеслась вполне нормально.

— Ты токо от народа не отрывайся. Корзину на чердаке подберешь по себе, там их много.

Глава 17

Вперед друзья, вперед пора настала,
Канун исхода празднует народ.
Еврейское казачество восстало,
В Биробиджане был переворот.

В казачий круг сошлись мы втихомолку,
Блюдя законы всех великих смут,
Прикрыли мы папахами ермолки,
И к седлам приторочили талмуд.

Я. А. Гольдштейн (Я. Голяков)

Герман Яковлевич Берг выходец из некогда знатного, но со временем обедневшего рода лифляндских немцев, несмотря на практически полное отсутствие Дара или «мохнатой лапы», сумел дослужиться до чина статского советника[10] исключительно за счет своих личных талантов, удивительной работоспособности и врожденного чутья матерой ищейки. После окончания юридического факультета Владимирского университета он несколько лет служил в столичной жандармерии на скромной должности кабинетского регистратора. Однако работа с бумагами не пришлась по душе энергичному юноше. Он написал рапорт о переводе в линейную часть, а именно, в один из отделов по борьбе с организованной преступностью. Несколько раскрытых лично им громких преступлений, участие в перестрелках, где он был пару раз тяжело ранен, и на молодого поручика от жандармерии обратило внимание высокое начальство. Далее карьерный рост Германа Яковлевича продолжался вполне себе успешно. К сорока годам ему предложили перейти в Пятое отделение Главного Жандармского управления, иными словами в имперскую контрразведку с приличным повышением в должности, звании и, разумеется, денежном содержании. С тех пор он формально числится статским, однако власть его распространяется также и на многих военных чинов, как ни крути, но по «Табели о рангах Российской империи» Герман Яковлевич генерал.