Ведун. Книга 2 (СИ)

И Сема исчезла так же внезапно, как и появилась. А Андрей остался наедине со своими мыслями. На улице уже стояла тёплая, почти летняя погода. Скоро начнутся торжества по случаю празднования дня основания города, которые завершатся грандиозным праздником на городском Ипподроме с гонками на колесницах, театральными шоу и пирами. Ну, а затем должен произойти дворцовый переворот. Андрей планировал уехать из города как раз до начала всех этих бурных событий. Но день отъезда каждый раз всё откладывался. Перед этим, нужно было уладить слишком много дел. А главное — Андрей ждал решение Артемия, который не торопился с ответом.

— Какие у тебя отношения с грамматиком Императора? — спросил как-то Андрей Магистра Оффиций за утренней трапезой.

— Хорошие отношения. Он толковый секретарь и вообще очень неглупый человек, — отвечал Аврелий, — А почему ты спрашиваешь?

— Просто мне, почему-то кажется, что в скором времени он будет играть в государстве очень важную роль, — ответил Андрей, — Не знаю почему, наверное, это интуиция подсказывает. Но я научился уже ей доверять.

— Да ведь он — любимец Императора! Он и так уже играет большую роль при дворе, — воскликнул Аврелий.

— Значит, возможно, будет играть ещё большую роль, — настаивал ведун, — Мне-то всё равно, я скоро уеду. А вот ты останешься, и я советовал бы тебе быть ближе к этому фавориту Василевса.

— Тебе что-то известно, брат? — хозяин дома пристально посмотрел на Андрея.

— Нет, ничего. Говорю же — просто интуиция. Я хочу, чтобы у тебя всё здесь было хорошо. Это в общих интересах всех Смотрящих. Вот и решил, на всякий случай предупредить тебя.

Вадя и Урсус, проводили теперь очень много времени вместе. Берендей быстро осваивал славянский язык, и они начали уже с Андреем процесс обучения магическому искусству. А, тем временем, молодой отрок из полян начал свой процесс обучения «любовному искусству» ухаживания, зачастив на хорошо знакомый ему постоялый двор в гости к красавице Ие. Хозяин двора явно не одобрял этих отношений, ведь он планировал выдать дочь замуж за богатого чиновника. Так что Фома даже пожаловался Андрею на его отрока.

— О чём ты думаешь, Вадя? Мы скоро уедем отсюда навсегда, — отчитывал ведун своего юного товарища, — Перестань дурить голову девице. Что ты можешь ей дать?

— Как ты не понимаешь? Я вовсе не дурю ей голову. Ведь она мила моему сердцу, Андрейка, — горячо отвечал отрок, — И я ей не безразличен. Она сама мне говорила. Отца только страшится и не хочет его расстраивать. А то, может и вправду — возьмём её с собой? Я-то всё честь по чести, не просто так, а ожениться на ней готов.

— Ишь ты! Шустряк! А по каким таким законам? — ухмыльнулся Андрей, — Она то вишь, в Христа верует, а ты — варвар, язычник! Нельзя ей за тебя выходить. Об это ты подумал?

Вадя густо покраснел и замявшись опустил глаза, словно ребёнок «застуканный» с поличным за кражей леденцов из буфета. От Андрея его смущение не скрылось:

— А ну-ка, мил друг, вижу — что-то ты мне недоговариваешь, — нарочито строго нахмурился он, — Давай, сказывай всё, как на духу.

— Не гневайся, друже, но веру я ромейскую принял недавно, — сознался Вадя, — Окрестился тайно. Теперь нет меж нами преград, одной мы тепереча с ней веры, — и он достал из-за пазухи небольшой нательный крестик из меди, — Люба она мне!

Андрей чуть не рухнул со стула. Вот это новость! Выходит, у них там настолько всё серьёзно. А он то, к стыду своему, за всей своей высокой политикой и не замечал, что с его другом творится. Не хорошо получается.

— Ладно, Вадя. Об этом мы ещё подумаем, — сказал он вслух, — Может, что и решим. А пока давай в дальний путь собираться.

Не известно, что бы они там придумали с этой нежданно-негаданно нагрянувшей вадиной любовью, но всё, как обычно, решила сама Судьба.

Вскоре наступило время главного светского праздника Империи — день основания Императором Константином Великим новой столицы на месте древнего греческого города-полиса Византия. Новой столице государства Император, не мудрствуя лукаво, дал своё имя. С тех пор этот день стал государственным праздником. Наряду с главными христианскими торжествами, он отмечался необычайно пышно.

По традиции — главным действие праздника стали грандиозные гонки на колесницах на городском Ипподроме. Четыре партии Ипподрома, как всегда, выставили свои лучшие колесницы и самых опытных возниц, готовых состязаться за победу на глазах у самого Василевса и получить награду из его рук. Каждая партия отличалась цветом своей формы, подобно современным футбольным командам, имела свою «техническую» базу и свои группы «фанатов». Каждая партия поддерживалась и финансировалась определёнными социальными слоями Константинополя. И очень часто их соперничество выливалось из чисто спортивного в политическое противостояние и борьбу за власть и влияние в столице.