Ведунья против короля

– Зачем? – посопев, ехидно осведомился его величество.

– Чтобы она знала, что на вас нельзя надеяться, и в следующий раз не потакала вашим прихотям, – не повелся на его язвительность Леарон. – Посидели бы спокойно в укромном месте и не доставляли никому лишних тревог.

– Леар, – вдруг печально произнес Эршель, – я, конечно, очень перед тобой виноват и полностью заслужил такое отношение, но скажи, у меня есть надежда, что когда-нибудь ты назовешь меня отцом? Или хотя бы просто обратишься на «ты»?

– Чтобы меня выпороли на площади за нарушение этикета? – не сдержавшись, напомнил бастард его же обещание.

– Неужели ты думаешь… – Король скрипнул зубами и смолк.

– Ты всегда повторял, – устало вздохнул Леар, – что король должен держать слово, чего бы это ему ни стоило. С какой стати я должен был не поверить твоим принародным заверениям? Откуда мне было знать, чем ты готов поступиться – незыблемостью своих слов или моей спиной? К этому времени я утратил большую часть умений, и синяки от тычков рьяных придворных блюдолизов оказались весьма болючими.

– Ты их помнишь? – злобно зашипел Эршель.

– Помню, – не стал отказываться принц, – но пока промолчу. Времена изменились, в таких ситуациях в людях прорастают истинные качества. И, возможно, сейчас мы по одну сторону баррикад. А если они лизали пятки Дейсу и издевались над невинными, можешь быть уверен – я припомню все их пакости. Но до этого момента постарайся не шутить так, как сегодня.

– Вот именно, ваше величество, – напомнил о себе Брэн. – А теперь ведите нас на кухню, если вы, конечно, знаете, где она находится.

– Я знаю, – фыркнул Леар. – Кормился там, с тех пор как перешел в секретари. И уверен, что повар Ларош будет рад нас увидеть.

– Если еще жив, – буркнул король, послушно следуя за ними. – Но почему ты не ел с моими близкими слугами, для меня теперь загадка.

– Когда-нибудь отгадаешь, – уходя от ответа, отшутился Леар, но прозвучало это невесело.

Да и чему радоваться, если в его воспоминаниях о тех годах хорошего так мало, что он ярко помнит каждый случай. Но острее помнится плохое – бесконечные подколки, издевки, грубые и глупые прозвища. При дворе выживают и чувствуют себя как рыба в воде лишь самые пронырливые и ловкие, самые хитрые и лживые. И все они в погоне за королевскими милостями чутко ловят малейшее неудовольствие правителя и всей стаей, как пираньи, набрасываются на проштрафившегося. Бесполезно ждать от них сочувствия или хотя бы снисхождения – наоборот. Самые едкие шуточки и намеки, самые болезненные тычки и укусы отныне будут сыпаться на его голову щедро и безостановочно. Но обиднее всего, что никто не станет исключением в этом марафоне жестокости. Ни закадычные друзья, ни прелестницы, еще вчера выписывавшие ему веерами страстные письмена.

– Я сниму отвод глаз, но если что-то замечу, скажу: «Огонь!» – и наброшу снова, – тихо предупредил Брэн, вырывая Леара из нахлынувшей лавины печальных мыслей. – Тогда уходите через черный ход в коридоры для прислуги. Устраивать бой на кухне – не лучшая идея, когда в городе не хватает еды.

Мало кому из простых горожан известно, что в огромных королевских дворцах кухонная суета не приостанавливается даже ночью. Конечно, в это время народу тут меньше, чем днем, но в предутренний час вовсю кипят котлы, где варится заливное и мясо для свежего паштета и начинки для пирогов, спеют в духовках большие хлеба и витые булки, расстаивается на листах в ожидании своей очереди различная сдоба. А от столов доносится дробный стук ножей, пестиков и молотков, шарканье оселка и кондитерского веничка.

– Ну кто там в такую рань? – Заслышав звук открывающейся двери, главный повар раздраженно поднял голову от бумажки с сегодняшним меню, где записывал для себя необходимые для приготовления продукты.

Несколько секунд Ларош потрясенно смотрел на Леарона, затем перевел взгляд на короля, помотал недоверчиво головой и снова обратил взор на секретаря:

– Скажи мне, мальчик, что я не ошибаюсь.

– Одно яйцо, щепотка соли, две ложки лимонного сока, по ложечке горчицы и сахара, залить стаканом масла и мешать, мешать, мешать, – серьезно произнес бастард совершенную нелепицу, по мнению короля.

– Светлые боги, живой! – Отбросив в сторону листок, который так внимательно изучал, Ларош ринулся на принца и почти минуту тискал его и похлопывал, потом опасливо покосился на короля и одними губами спросил: – Это?..

– Самый настоящий, – сияя счастливой улыбкой, от которой сердце Эршеля скручивало острой ревностью, заверил его Леар. – Можешь не сомневаться.

– Ваше величество! – Теперь повар двинулся к королю, и тот слегка напрягся, ожидая такого же бурного шквала объятий.

Но Ларош только умиленно зажмурился, прижал руку к сердцу и тоненько выдохнул:

– Дождались, слава богам! – И тут же распахнул глаза, встревоженно оглянулся и шепнул: – Сейчас переоденем вас в поваров, не волнуйтесь, все чистое. И спрячем… или надо провести в покои?