Ведущая на свет

— Хартман пришел в Лимб через два года после меня, — Джо говорит отстраненно и глядит мимо меня, в окно, хотя если честно — любоваться там не на что. Просто небо. Много чистого светлого, еле голубого неба, — и пришел он уже с таким длинным списком грехов, что его сразу отправили на верхний слой, к особо тяжким. Тут мы пересеклись снова…

— А что ты делал на верхнем слое? — вопрос бьет не в бровь, а в глаз — у Джо нервно дергается уголок рта. — Если ты соблазнил одну замужнюю женушку — это ведь недостаточно, чтоб тебя держать среди тех, кто смертные грехи совершал.

— Я разве сказал, что соблазнил только одну? — чуть опустив ресницы уточняет Джо. — Если так, то прошу прощения, Рози, это было заведомой неправдой.

— Не одну? — эта история становится все интереснее, и я аж ерзаю на своей табуретке от нетерпения узнать подробности. — А сколько же? Двух? Трех?

По лицу моего друга проскальзывает все то же странное выражение лица, какое бывает, когда припоминаешь то, чем не очень гордишься, но что все равно причиняет удовольствие.

— Я не помню точное количество, Рози, — и все же от ответа он уклоняется, хотя глаза на краткий миг становятся мечтательными, — у меня был большой приход, и красивых замужних горожанок было предостаточно.

— Прихо-о-од! — еще интереснее. — Ты был священником? Преподобным? Боже, Джо, ты серьезно?

Моим глазам уже рисуется картинка. Темная сутана, белый край альбы на горле, и эти хрустально-голубые глаза, пронизывающие тебя до самой души. Бо-о-оже, да, я представляю, насколько часто к нему хотели сходить…на исповедь!

— Я это нарисую… Обязательно, — тихонько шепчу я, а в глазах Джо полыхают такие яркие огоньки, что становится яснее некуда — он меня после этого убьет — это тоже обязательно. Пусть в Чистилище не умирают, он что-нибудь придумает, лично для меня. В конце концов, зачем еще нужны друзья?

— Если ты хотела, чтобы я сгорел со стыда, то я уже близок к этому, — смущенно покашливает Джо, — я, между прочим, не закончил.

— Да-да, продолжай, — я чуть покусываю себя за щеку, пытаясь удержать на лице серьезное выражение лица. Мой друг — священник-соблазнитель… Это просто… Нет слов!!!

— В общем я встретил Хартмана через два года после того, как сам попал в Лимб. И он меня не забыл. Совсем не забыл.

— Вы конфликтовали? Это мешало работе?

Джо морщится и покачивает головой.

— Нет. Открыто — он со мной не конфликтовал. Да и не был я тогда на хорошем счету, чтобы мне что-то мешало работать. Прогулы, срывы в смертный мир, да и от смертных привычек так быстро не избавишься… В общем…

— Ты прогуливал работу? — я удивленно окидываю его взглядом. — Ты? Ты же…

Архангел, трудоголик, почти святой — это даже произносить не нужно. Это про Джона Миллера знают все.

— Это сейчас, Рози, — Джо виновато улыбается, будто извиняется за эту дезинформацию, — и честно скажем, я не сам таким стал. Мне помогли.

— Кто? — я, наверное, сожру ногти до корешка во время этого разговора.

А лицо моего друга слегка светлеет и глаза приобретают такой задумчивый вид, что становится ясно — эти воспоминания ему приятны.

— Сесиль… — это имя ложится ему на язык, будто кусочек медленно тающего шоколада. Да, так не отзываются о ком-то чужом… Только о тех, кого сильно любили… — она была архангелом. Орудием Небес. Она владела силой святого огня до меня. Под её началом мы оба работали тогда. Я и Хартман. Точнее — работал Хартман. На самом деле работал. А я…

— Предавался порокам, ага, я поняла, — киваю я нетерпеливо, — а потом?

— Силь поймала меня практически перед обращением, — Джо чуть морщится, явно недовольный этим воспоминанием, и собой в нем, — я почти стал инкубом. Я ощущал проявление первых меток, и почти не чувствовал крыльев. Уже почти сбежал в Лондон. А она… Она упаковала меня в изолятор для демонов и всю ночь сидела со мной в одной камере и читала мне экзорцизмы. Один за другим. У нее сорвался голос, но она продолжала вымаливать во мне грех шепотом. Мне казалось — она мне весь мозг насквозь прожгла. Но к утру мне полегчало, крылья снова отозвались. У Силь была удивительная сила экзорцизмов. А потом мы говорили. Очень много говорили. Я в жизни столько не говорил, сколько с ней тогда.

— Вышел другим человеком? — с интересом уточняю я. Я вижу то, что передо мной сейчас. И этот рассказ мне кажется практически мифом, но все-таки… Джо просто незачем мне врать и преувеличивать. В конце концов, я ведь знаю по себе — сила благодати не означает, что за плечами у серафима нет серьезных грехов. Есть… Просто Небеса на это прикрыли глаза.

— Ну, знаешь, я тогда очень захотел стать этим другим человеком, — Джо коротко улыбается, — тем, кто оправдал бы веру Силь. Легко мне не было.

— Но у тебя получилось, — замечаю я, — сейчас никто и не заподозрит всего этого.

— У меня — получилось, да, — а вот эта улыбка у Джо выходит горькой и концентрированной. И, так как этот разговор касается вполне конкретного мужчины, я задаю вполне закономерный вопрос.

— А у Генри?..