Дверь спальни отворилась, и тут же вышла ХАНАКО. Она держит на груди веер с заснеженным пейзажем. Длинная пауза. ХАНАКО медленно приближается к ЕСИО.
ЕСИО. Это я, Есио. Я знаю, что заставил тебя долго ждать. Прости меня, Ханако. Зато я очень заботился о твоем веере.
ХАНАКО. Мой… веер…
ЕСИО. Да, и на нем еще такое лунное отражение на воде. А тот веер, что в руках у тебя, с заснеженным пейзажем он, наоборот, как раз мой.
ХАНАКО. Твой веер…. не твой веер. А что случилось с веером? Зачем вам понадобился веер?
ЕСИО. Да нет же. Это для тебя, Ханако, для тебя.
ХАНАКО. Для меня… веер…
ЕСИО. Ты не понимаешь меня? Ханако!
ХАНАКО. Есио?
ЕСИО. Да, это я, Есио.
ХАНАКО
ЕСИО. Что ты говоришь? Ты что? Забыла меня?
ХАНАКО. Вы очень сильно похожи на него. Ваше лицо точь–в–точь как у него. Я все так и представляла себе в мечтах. И все же вы другой, потому что физиономии всех остальных мужчин в поднебесной мертвы. И вот только у моего Есио подлинно живое лицо. Нет, вы не Есио, и на вас надета маска абсолютного мертвеца.
ЕСИО. Что?!
ХАНАКО. Ведь и вы тоже труп. Ваша мина это сплошные кости. Отчего вы так уставились на меня своими пустыми глазницами.
ЕСИО. Да ты получше посмотри на меня. Посмотри же как следует!
ХАНАКО. А я все смотрю и смотрю. Я вижу вас куда лучше, чем вы сам
ДЗИЦУКО
ЕСИО (с
ХАНАКО, не оборачиваясь, подходит к мягкому креслу. Она усаживается в него, развернувшись лицом к зрителям. ЕСИО молча наблюдает за ней. Длинная пауза. ЕСИО внезапно выбегает.
ХАНАКО. Подойди–ка сюда.
ДЗИЦУКО. Да.
Снаружи начинает темнеть.
ХАНАКО. Уже вечер. Нет, правда?
ДЗИЦУКО. Да.
ХАНАКО. По вечерам так сияет утреннее солнце и громко заливаются петухи. Нет, правда? На том моем островке, где совершенно никому не нужны часы.
ДЗИЦУКО. Да.
ХАНАКО. Дзицуко, зачем мы должны куда–то ехать?
ДЗИЦУКО. А мы больше никуда уже не едем. Мы с тобой остаемся здесь навсегда.
ХАНАКО. Значит, правда? Мы никуда не уедем и останемся здесь? Ой, как я рада… Дзицуко!
ДЗИЦУКО. Да?
ХАНАКО. А тот мужчина… он только что заходил сюда. Он кто?
ДЗИЦУКО. Разве к нам кто–то заглядывал?
ХАНАКО. Да, я уверена: кто–то на вещал нас сейчас. И я даже думаю, у него на это была исключительно веская причина.
ДЗИЦУКО. Ты думаешь?
ХАНАКО. Он что–то там еще говорил громко–прегромко, а я ненавижу людей с таким вот громоподобным голосом.
ДЗИЦУКО. Да, я тоже их не выношу.
ХАНАКО.
ДЗИЦУКО. Да, так ты жди. А я, ты знаешь, в жизни ничего и никогда не жду.
ХАНАКО. Верно, зато я все вот жду.
ДЗИЦУКО. А я в жизни никогда и ни чего не жду.
ХАНАКО. Ну, а я вот все жду… Уже стемнело.
ДЗИЦУКО.
ЗАНАВЕС
Примечание: Данный текст взят из книги «Мисима Юкио. Веер в залог любви. Пьесы–маски в стиле театра ноо» (перевод с японского, составление, предисловие, примечания и указатель японских слов — кандидат филологических наук Татьяна Юркова), М., 2003, Рипол Классик, ISBN 5–7905–1818–4