Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

— Я тебе нужна? Как это мило с твоей стороны! — Юлия обладала всей необходимой информацией, которую она получила всего несколько часов назад. Она медленно повернулась к мужу, крепко сцепив руки на коленях. Пусть теперь Кай унижается перед ней. — А почему именно сегодня, Кай? — спросила она, дав ему понять, что он должен сказать ей правду. Она знала, зачем нужна ему на этом пиру. И теперь ей было интересно, скажет ли он сам ей об этом.

— Аницет в восторге от тебя, — сказал Кай, стараясь избегать ее взгляда. — А его дела тесно связаны с моими. Ничего с тобой не случится, если ты улыбнешься ему или позволишь себе с ним безобидный флирт, — явно волнуясь, он налил себе в кубок немного вина.

Юлия слегка улыбнулась, наслаждаясь его страданиями. Не виновата же она в том, что он такой глупец. Ну и пусть сам расплачивается за свою глупость.

— Учти, этот мерзавец не посмеет прикоснуться ко мне даже после того, как ты задолжал ему деньги.

Кай повернулся и уставился на нее.

— Ты шпионишь за мной, — рука, сжимавшая кубок, побелела. — Это Калаба тебе рассказала, моя дорогая? — сухо спросил он.

— У меня и своя голова на плечах есть, Кай. Нетрудно догадаться, что происходит на самом деле, — насмешливо произнесла Юлия. — О том, что тебе патологически не везет на гонках, уже ходят легенды. Весь Рим говорит о твоих проигрышах. Кроме меня, ты хочешь сказать. — Ее голос становился все увереннее и громче. — Менее чем за год ты проиграл двести тысяч моих сестерциев!

Кай медленно поставил кубок на стол.

— Оставь нас, — приказал он Хадассе голосом, полным яростной злобы. Когда же Хадасса направилась к двери, раздался голос Юлии:

— А если я не хочу, чтобы она уходила?

— Хорошо, пусть останется и посмотрит, что я сейчас с тобой сделаю.

Юлия жестом приказала Хадассе выйти:

— Подожди в коридоре. Я позову тебя через несколько минут.

— Да, моя госпожа, — Хадасса тихо закрыла за собой дверь, довольная тем, что Юлия больше не испытывала терпение Урбана. Она сомневалась в том, что ее госпожа в полной мере знала, насколько он жесток. Их гневные голоса были хорошо слышны в коридоре.

— Ну, раз ты так хорошо обо всем информирована, Юлия, то ты, я надеюсь, тем более понимаешь, почему так важно, чтобы ты пошла на это торжество!

— Пусть этот Аницет развлекается там без меня, Кай. Ты это как–нибудь переживешь!

— Сегодня вечером ты пойдешь со мной, хочешь ты того или нет. Собирайся!

— И не подумаю! — взорвалась в ответ Юлия. — Если уж тебе так не терпится привести кого–то Аницету на день рождения, можешь взять одну из своих любовниц. Или любовников, если хочешь. А я с тобой не пойду никуда ни сегодня вечером, ни в любой другой вечер!

Раздался звон бьющегося стекла и гневный крик Юлии:

— Не смей крушить мои вещи!!

Потом ее крик раздался снова, но теперь это был крик боли. Кай заговорил снова, и в его тоне звучало унизительное издевательство. Юлия отвечала ему оскорбительным вызовом. Затем она снова вскрикнула.

Закусив губу, Хадасса сжала руки, ощущая свою беспомощность и желая, чтобы это безумие как можно скорее прекратилось.

Снова раздался голос Урбана, на этот раз тихий и холодный. Потом опять разбилось что–то стеклянное, и в следующее мгновение Урбан сильным толчком распахнул дверь. Его лицо просто пылало гневом. Схватив Хадассу, он подтолкнул ее к двери.

— Чтобы через час твоя хозяйка была готова, иначе я с тебя шкуру спущу.

Хадасса поспешила в комнату, боясь, что он что–нибудь сделал с Юлией.

— Моя госпожа…

Юлия сидела на краешке большой кровати, которую она делила с Каем в первые месяцы после свадьбы. Ее спокойствие было пугающим. С уголка губ стекала тонкая струйка крови.

— Моя госпожа, с тобой все в порядке? У тебя… на губах кровь.

Юлия приложила трясущиеся пальцы к губам. Задумчиво глядя на кровь на пальцах, она сказала со страшной убежденностью:

— Как я его ненавижу! Как я хочу его смерти! — сцепив пальцы рук, она уставилась в пустоту. — Пусть же боги проклянут его грязное сердце.

Хадассе стало жутко от таких слов Юлии, как и от ее взгляда.

— Я принесу воды.

— Не надо мне ничего! — свирепо произнесла Юлия, встав на ноги. — Молчи и не мешай мне думать! — С бледным и застывшим лицом она стала расхаживать по комнате. — Он теперь все время будет ко мне так относиться. — Нетерпеливо замахав рукой, она приказала Хадассе: — Ступай к Калабе и сообщи ей, что сегодня я никуда с ней не пойду. Завтра я приду к ней и все объясню.

Когда Хадасса вернулась, Юлия стояла у своего косметического столика, перебирая разноцветные стеклянные сосуды. Больше половины таких сосудов было разбросано по полу вместе с дорогими амфорами, в которых находились ароматические масла. Юлия молча смотрела на эту картину, и в ее глазах горел яростный гнев.

Она посмотрела на то, что у нее осталось, и задумчиво взяла в руки один из сосудов.