Веятари (СИ)

Еще несколько мгновений я оставался неподвижен, хватаясь за осколки реальности, сейчас рушащейся вокруг меня. А затем под презрительные смешки веятэ развернулся и пошел к выходу, постепенно ускоряясь. Очутившись на улице, я побежал, словно мог убежать от той судьбы, на которую обрекла меня моя веятэ.

Меня жгли обида и отчаяние. Я не понимал, за что она так со мной поступила, ведь я ей ничего плохого не сделал. Я служил ей верой и правдой, ничего не прося взамен. Почему она разрушила мою жизнь? Это подло, это недостойно веятэ! И что мне теперь делать?!

Но последний вопрос я старательно гнал от себя. Прямо сейчас мне было чем заняться — добраться до дома, собрать вещи и навсегда вычеркнуть из своей жизни Сешаю.

На мое счастье, она еще не вернулась, когда я наконец-то добежал до нашего жилища. Уже не дом, уже не наш… И у меня нет времени попрощаться с этим местом, которое должно было оставаться моим пристанищем еще много лет. Теперь у меня нет дома.

Сбор вещей много времени не занял. Только самое необходимое — смена одежды, средства гигиены, доспех и оружие, хотя едва ли они мне теперь пригодятся. Но не Сешае же их оставлять. А больше у меня ничего и не было. Сешая считала, что мы не так много зарабатываем, чтобы тратиться на мои хотелки. Я никогда ей по этому поводу не возражал… Вот что еще ей было нужно? Почему она решила, что с тем, другим атари ей будет лучше?

И почему она просто не отпустила меня, а унизила напоследок перед всеми, разрушив мое будущее?

Закинув сумку на плечо, я положил ключи на столик в прихожей и захлопнул за собой дверь. Больше я сюда не вернусь.

Остаток ночи я потерянно бродил по городу, пытаясь уложить в голове катастрофу. Меня никак не покидала мысль, что все это просто страшный сон, и, стоит проснуться, все станет, как прежде. Предательская мысль, мешающая принять произошедшее и двигаться дальше. Я невольно ждал звонка, подспудно надеясь, что Сешая ужаснется своему поступку и решит вернуть меня. Хотя после ее слов, сказанных во всеуслышание, надеяться на такое глупо. Ее не поймут, верни она того, кого сама же назвала худшим атари в мире. Нет, мне не вернуться в мир магии, мой источник пропадет зря.

Это так несправедливо.

Ближе к утру, утомленный до предела, я устроился на одной из лавочек в глубине Центрального парка и незаметно для себя уснул. Как ни странно, кошмары меня не мучили, и, проснувшись, я даже не сразу понял, где я и почему не в своей постели. А затем воспоминания о произошедшем накануне вернулись, а вместе с ними — все проблемы, с которыми я столкнулся из-за мелочной лжи своей бывшей веятэ.

И, пожалуй, затекшее от неудобного сна тело было наименьшей из них.

Несмотря на то, что я прошел неплохую воинскую школу, умений выживать в качестве бродяги у меня не имелось. Как-то мне и в голову не могло прийти, что однажды я останусь без дома и средств к существованию. Конечно, я мог бы обратиться к родителям, но пока не был морально готов признаться им в своем позоре. Отец, сам благородный атари, и меня воспитывал таким же, он половину жизни посвятил служению веятэ и просто не поймет, как так вышло, что его сын больше не может быть частью веятари. Я не хотел, чтобы отец разочаровался во мне.

Был вариант вернуться к Сешае и потребовать компенсацию за односторонний разрыв договора. Но, во-первых, мне ли не знать, как невелики средства, которыми она располагает, а во-вторых, идти к ней на поклон после того, как я столь демонстративно хлопнул дверью? Моя гордость просто не могла этого позволить.

Были ли у меня еще варианты? Как минимум еще один — остаться на улице, пополнив собой когорту столичных бродяжек. Вполне осуществимо, по крайней мере, до холодов. Ночи достаточно теплые, чтобы не бояться замерзнуть под открытым небом, вода доступна, и единственная проблема — это еда.

Я пожалел, что не поужинал накануне.

В действительности разжиться едой в большом городе не было особой проблемой. Просроченные продукты столичных магазинов и недоеденные блюда в многочисленных ресторанах и забегаловках без сожаления и учета выбрасывались в мусорные контейнеры, откуда их мог забрать любой желающий. Вот только пока я не мог представить себя копающимся в мусоре в поисках пропитания. Но и голод еще вполне терпим…

Двое суток спустя я стоял возле мусорных баков какой-то забегаловки на окраине города, и моя гордость безнадежно проигрывала голоду. Я убеждал себя, что в любом случае потеряю достоинство, так к чему мучить себя, кормя вместо тела никому не нужную гордость? Меня растоптали как атари, а бездомному бродяге не все ли равно, откуда взять еду?

Но все же я колебался, не в силах сделать последний шаг — на самое дно.

— Эй, парень, — услышав окрик, я обернулся.