Вэйкенхерст

Весной у Мод было много возможностей наткнуться на Клема Уокера. И зеркало тоже помогало: теперь она подсматривала украдкой не только за Болтушкой.

В лицо она называла его Уокер, но про себя — Клем. Он был красивый, но по-своему — не как отец. Красота Клема проявлялась в том, какое доброе у него лицо и как медленно краснеет его гладкая смуглая кожа.

Мод нравилось смотреть, как он стрижет газон перед библиотекой. Однажды, когда он куда-то отошел, она попыталась сама толкнуть газонокосилку, поняла, что не в состоянии сдвинуть ее ни на дюйм, и преисполнилась восторга.

У себя в голове она вела с ним разговоры. Она представляла себе, как он получает какую-нибудь мелкую травму, а она приходит ему на помощь и развязывает его шейный платок.

Мод знала, что все это просто смешно. Ей еще не было и четырнадцати, и между ними лежала огромная пропасть. Даже в самых буйных фантазиях она не заходила дальше почтительного восхищения с его стороны и сдержанного дружелюбия со своей. Но то, что он был неподалеку, наполняло ее жизнь тайной радостью. И она с ужасом ждала прибытия новой гувернантки мисс Ларк.

А еще она часами в тоске сидела перед зеркалом, разглядывая свои маленькие глазки и тяжелую нижнюю челюсть. Единственной ее привлекательной чертой были густые темные волосы. Мод стала мыть их оливковым маслом и борным мылом и расчесывать много часов подряд.

А как быть с одеждой? Даже в Вэйкс-Энде невозможно было не заметить революцию, происходящую в моде. Исчезли перетянутые в талии силуэты и рукава, пышные у плеча и зауженные ниже локтя, — все признаки модного стиля, определявшего жизнь маман. Мод мечтала о стильной узкой юбке с перехватом ниже колен и о нижней юбке, которая не шуршит. Ей хотелось новомодный длинный корсет, который убрал бы ее бедра, и веревочные путы на коленях, которые заставляли бы ее ходить изящными маленькими шажками.

А может, Клему неважно, что она некрасивая? Мод воспрянула духом, когда мисс Бродстэрз дала ей почитать «Джейн Эйр» и «Гордость и предубеждение». Очевидно, некоторые мужчины в состоянии увидеть в женщине не только отсутствие красоты. Возможно, внешность не настолько важна, как ей казалось.

Когда у Мод было мрачное настроение, она понимала, что все ее усилия бессмысленны из-за экземы. Она столько лет расчесывала кожу, что на кистях рук и предплечьях остались шелушащиеся участки.

— Это не пальцы, — говорила она себе под нос в приступе ненависти, — это же когти. Отвратительные когти, как у ящерицы.

Мисс Бродстэрз принесла ей сульфолиновый лосьон, при этом улыбаясь сочувственной улыбкой, которая действовала Мод на нервы. От лосьона не было никакого толку. Мод упросила Бидди Трассел дать ей средство посильнее и взяла с нее обещание никому об этом не говорить. Ожидая, пока знахарка сварит снадобье, Мод проглотила свою гордость и надела перчатки из ноттингемского тюля, которые подарила ей леди Кливдон после конфирмации.

Больше всего Мод боялась, что Айви будет над ней смеяться. На кухне Вэйкс-Энда та стала питаться как следует, и из тощей деревенской девчонки выросла в пышную большегрудую красотку. Когда Сара ушла из поместья, чтобы выйти замуж, Айви повысили до младшей горничной, и теперь она очаровательно улыбалась, демонстрируя ямочки на щеках, когда доктор Грейсон ласково трепал ее по подбородку. Женская прислуга ее ненавидела, но Айви только презрительно смеялась, зная, что Джессоп и Стирз при одном ее виде раскрывают рты от восхищения. Даже Феликсу она нравилась — возможно, потому, что не носилась с ним так, как остальные слуги.

К облегчению Мод, Клем относился к Айви с некоторой опаской, а та вела себя так, будто обращать внимание на помощника садовника было ниже ее достоинства. Кухарка мрачно заметила как-то, что у Айви планы посерьезнее.

* * *

Как-то Мод узнала от Дейзи, что мать Клема умерла прошлым летом от болотной лихорадки. Значит, у них есть что-то общее! Мод решила использовать это в разговоре.

— Твой отец часто о ней говорит? — спросила она, пока он разравнивал граблями гравий на вязовой аллее.

Клем почесал в затылке:

— Да не то чтобы, мисс.

— Вот и у меня абсолютно то же самое! Отец никогда не вспоминает о маман! Я этого не понимаю.

Клем неспешно пожал плечами:

— Может, он не может, мисс.

— Что ты имеешь в виду?

Он покраснел:

— Ну, я тоже не могу про маму разговаривать. Слишком больно.

Мод посмотрела на него. Какой же ты мудрый, подумала она. Ты увидел то, что не увидела я: отец не может об этом говорить. Ему слишком больно.

Она с раскаянием подумала о частых головных болях отца и о маленьких коричневых бутылочках настойки опия, которые ему выписывал доктор Грейсон. Отец все-таки горевал, но про себя. По-своему.

* * *