Вейн

Вейн послушно распахнула очи, похлопала ресницами, сложила губки бантиком и выдохнула.

— Так? — поинтересовалась медовым голосом.

Ксандр расхохотался.

— Ужасно, — сквозь смех проговорил он.

— Да вам не угодишь, дер Александр! — возмутилась Вейн, но потом не выдержала и тоже рассмеялась.

— У вас чудесный смех, лейна Вейн, — негромко произнес он.

Странно, но она снова смутилась, хотя никогда не отличалась особой восприимчивостью к чужим словам и комплиментам. Но ей казалось, что Александр все произносит как-то… особенно.

— Так что, лейна Вейн, попробуете погладить этого онтарийца?

— А зачем еще, по-вашему, я так долго выслушиваю все эти байки? — насмешливо спросила она и, отвернувшись, легко поднялась по ступенькам.

Александр кивнул Огару, чтобы тот подвел жеребца ближе.

— Знаете, лошади всегда смотрят на нас свысока. Для них люди слишком маленькие и хрупкие, — прокомментировал Ксандр. Он встал за ее спиной, так что Вейн ощущала тепло его тела. Но отодвинуться ей было некуда, она и так почти упиралась животом в доски ограждения. Зато Александра, похоже, их близость ничуть не смущала. Голос его звучал совершенно ровно. — Поэтому прежде, чем сесть на лошадь, ей нужно доказать свое превосходство. Показать, что вы сильнее, умнее, быстрее…

Огар подвел жеребца, и тот замер, нервно перебирая ногами и готовый сорваться в галоп от одного неосторожного движения.

— Снимите перчатки, Вейн, — негромко велел Ксандр.

Она осторожно оголила руки и повесила перчатки на ограждение. Старалась не дергаться, когда Александр взял ее за руку и положил ладонь на шею онтарийца. Жеребец фыркнул, но остался стоять на месте.

— Вот так… молодец… — тихо приговаривал Ксандр, и Вейн не поняла, кому он это шепчет — ей или жеребцу. Но, кажется, звуки его голоса зачаровывали их обоих.

— У него такая мягкая шерсть, — удивилась девушка.

— Просто как шелк…

— Да. Онтарийцы особенные лошади, Вейн. Поэтому их осталось так мало. Все особенное встречается редко…

Он говорил тихо и водил ее ладонью по шее жеребца, а тот чуть фыркал, но уже, похоже, от удовольствия. И сама Вейн поймала себя на мысли, что тоже чувствует удовольствие и странное томление от происходящего. Она понимала, что он стоит непозволительно близко, что вообще не должен к ней прикасаться, даже к руке, но не сделала ничего, чтобы прекратить это. И даже почувствовала досаду, когда услышала голос Лерана:

— Вейн! Ксандр! Я не знал, что ты уже вернулся!

— Я еще не был в замке, брат, — Александр сошел со ступенек и протянул руку девушке, помогая спуститься.

— Вейн? Как вы здесь оказались? Вы тут давно? — удивился ее нареченный.

— Я заблудилась, видимо, не там свернула. Вы уже закончили свои дела, Леран?

— Да, можно возвращаться. Но что вы здесь делали?

— Любовалась на онтарийца, — чуть раздраженно ответила Вейн. — Прекрасный жеребец, вы не находите?

Леран скользнул по загону равнодушным взглядом.

— Да, наверное… Пойдемте, думаю, мистрис Алесс уже беспокоится.

Он согнул руку в локте, предлагая ее девушке, и Вейн ничего не оставалось, как положить на нее кончики пальцев. Они пошли к выходу, провожаемые внимательным взглядом Ксандра.

МЕРТВЫЕ ЗЕМЛИ АНТАР

Путница проскользнула вдоль стены и напрягла слух. Показалось, или она действительно слышала этот звук? Внимательно осмотрела каменную кладку, оглянулась и тихо свистнула. Тут же из клочьев тумана спикировал вниз черно-синий красноглазый комок, и, издав хриплый клекот, опустился на руку девушки.

— Кхха! Ты умница, милая! — рассмеялась Вейн, с любовью рассматривая безобразное до притягательности создание Тьмы: кожистые черные крылья, тело с выступающим изогнутым хребтом, покрытое короткими синими перьями, лапы с длинными когтями, острый клюв, способный пробить череп, и умные красные глаза.

Ядовитую кьяру Вейн нашла пять лет назад. Тогда это был птенец, почти дохлый, выпавший из гнезда и потрепанный дикой кошкой. Удивительно, что грязный окровавленный комочек со сломанными крыльями вообще дышал.

Что заставило ее подобрать это создание и выходить, эри не знала. Возможно, кьяра напоминала саму Вейн — такую же бескрылую и потрепанную.

Дир был уверен, что птица сдохнет уже к утру, и искренне предлагал свернуть ей шею, чтоб не мучилась. Вейн лишь плечами пожимала, продолжая капать из Мягкой тряпочки в клювик молоко. Будущее показало, что в птенце, как и в самой Путнице, таилась неуемная жажда жизни. Кьяра поправилась, даже крылья почти срослись, хотя летать на длинные расстояния она так и не научилась, предпочитала перемещаться, сидя на голове хозяйки. Зато, благодаря этому, Вейн однажды обнаружила весьма занимательную способность порождения Тьмы…

Птица снова коротко и хрипло крикнула, а потом привычно забралась к эри на шею и обхватила крыльями ее голову, плотно облепив кожистыми перепонками. Клюв кьяры теперь свисал надо лбом Вейн.

Путница удовлетворенно кивнула и решительно двинулась к башне — туда, где путь ей преграждала Тьма.

— Давай, Кхха, надо поработать, — пробормотала эри, сосредотачиваясь.