Вейн

Облепило жаркое марево, так густо замешанное, что табачный дух потерялся в чужих запахах. Воздух подрагивал, поднимаясь над раскаленной землей. В белесом небе светился голубой купол с серебряными звездами, и сахарно белели тонкие башни. Шумела вода в узкой канаве. Пререкались через улицу тетки – смуглые, носатые, в цветастых платьях. У одной оттягивала руку огромная корзина с черешней, над ягодой жужжали пчелы. Орал ишак, привязанный к загородке. Вопили дерущиеся дети, мутузили друг друга кулаками, пятками и коленками. Свесив язык, наблюдал за ними кудлатый пес. Никто не обратил внимания на троих, возникших из ниоткуда.

Узел отделял глинобитный заборчик высотой по колено. Слева он упирался в стену одноэтажного дома с плоской крышей, справа теснился по краю канавы, посредине же выдавался дугой. Обогнув преграду, улица раскатывалась, точно «дорожка» – серая от пыли, с каймой-арыками и пятнами раздавленных абрикосов. «Дорожка» вела к ступеням мечети.

– Передых пять минут, – сказал Васька, усаживаясь на дувал. Вытащил из нагрудного кармана крохотный тубус и щелчком выбил белую горошину.

– Чего это? – заинтересовался Юрка.

– Энергетик, – шепеляво пояснил вейн, перекатывая языком капсулу. – Я ж не грузовой вертолет, однако.

– Дай, а? Ну так, на всякий случай. Я сейчас жрать не буду, честно слово.

– Под суд меня хочешь? Тут же химия! Подобрано под конкретный организм. Совершеннолетний, – подчеркнул Васька.

Загремело – из проулка, влекомая осликом, выкатилась телега на высоких колесах. Низко опущенное дно кузова прогнулось под тяжестью дынь. Следом волочился густой аромат.

– Где мы? – спросил Егор.

– На Середине, вестимо. Сарем. Слышали про такой? Крупный торговый город. Узлов много. Первый и, считай, последний нормальный пункт на маршруте. Так что вот, пацаны, – строго, без обычной улыбки, сказал Васька: – Слушаться меня с полуслова. Махну – носом в землю и не рыпаться. Ясно? Эй, не слышу ответа.

– Так точно, – отрапортовал Натадинель.

Юрка хмыкнул.

– Значит, уходим вдвоем с Егором, – быстро среагировал вейн. – Можешь падать на хвост, хватать ориентиры – дело твое. Но, чур, я не виноват, когда тебе по башке настучат.

– Да ладно! – отмахнулся Юрка.

– Договорились. Егор, пошли.

Васька поднялся и цапнул за обшлаг камуфляжной куртки. Шаг – узел вздрогнул, готовый открыться.

Юрка заорал:

– Стойте! Так точно, все, слушаю и повинуюсь! Блин!

– Отлично, – кивнул Васька.

– Ну можно я хоть ориентиры возьму?

Егор мельком глянул на «командирские». Промолчал.

Юрка втянул ноздрями воздух, стараясь отвлечься от чужих запахов – абрикосов, пыли, дынь, навоза, свежевыпеченного хлеба, горячего камня – и чувствовать только аромат дедовой трубки.

…Белесое небо, проткнутое шпилями. Жаркое солнце – и серебряные звезды на голубом куполе. Арыки, полные воды. Пестрый ковер, вывешенный на ограду. Одной лапкой его придерживает ящерка с точеной головой – фу, не хватает еще на рептилию ориентиры взять!.. Вьется по стене трещина. Цветные черепки вмазаны поверху… все стало четким до рези. Юрка зашипел и сморгнул слезы.

– Вот гадство! – пожаловался он.

– Больно? – удивился Васька.

– Нет, приятно!

Вейн почесал в затылке, сдвинув на лоб бандану.

– Странно. Ну-ка, покажись. Эге, парень, да у тебя перегруз визуала – вон, глазищи красные. Ты ориентиры как берешь? Сначала картинку?

– Ну да.

– А звуки? Запахи?

– Это… немножко, – приврал Юрка.

– Даешь! Один канал плюс два по кусочку – из четырех минимальных. Его-то как таскал? – Васька кинул на Егора.

Юрка разозлился:

– Как мог! Ничего, получалось. Особенно когда по нас стрелять начали.

– Да не ершись ты. Чего сразу в бутылку лезешь? Когда стрелять, это понятно – состояние стресса, организм мобилизуется. А в нормальной жизни?

– В нормальной он под поезд лезет, – вмешался Егор.

Иванцов историю выслушал с интересом, покрутил головой.

– Экстремал! Самоучка, поди? Ну, слушай тогда сюда, салага. Ориентиры берешь всем: аудио, видео, обонятельным, осязательным и так далее, вплоть до спинного мозга. Фиксируешь не картинку, а свое присутствие, внутрь его принимаешь. Коннектишь? Э-э-э… в смысле, понимаешь?

Юрка пожал плечами.

– Ладно, потом еще попробуешь. Напоминаю: пока не разрешу, от меня ни на шаг. Может, сматываться придется.

Васька одернул куртку и проверил застежку на нагрудном кармане, в котором прятался тубус с капсулами.

– Поехали!

Кружилась голова, пришлось опереться о балюстраду. Под балкончиком бурлила река. Русло не могло вместить поток, разбухший из-за ночного дождя, и вода с ревом билась о камни. Густым облаком висела морось.

– Осторожнее.

Руки Оуна легли на перила. Чуть качнись – прижмешься спиной к сильному крепкому телу. Жрица не шелохнулась.

Белесое небо, едва тронутое понизу розовым, казалось слишком ярким для уставших глаз. Щурясь на острый пик Тайгрины – самой высокой горы на востоке, – Йорина спросила:

– Что он делает?

Едва заметное колыхание воздуха – Оун повел плечом.

– Спит. Что еще после вчерашнего?

– Ты уверен?

– Конечно. Иначе бы доложили.

Йорина повернулась в кольце его рук, запрокинула голову.

– У нас все получится. Я знаю.