Вейн (СИ)

       Мастер говорил, что нельзя спрятать воспоминания, потому что чем дальше прячешь, тем настойчивее их ищут. Но их можно заменить. Подсунуть ищущему такие образы, которые отвлекут, собьют с толку, заставят нервно дышать и обливаться потом. От ужаса, от страха или от… похоти. Чем ярче картина в голове, тем проще за ней скрыть бледную тень других воспоминаний. « Посади рядом роскошную олиру и бледный лютик, кто заметит лютик?» — вопрошал Мастер. Вейн подозревала, что в душе он был поэтом.

      И сейчас она знала, что показать Ксандру.

      … Ночь Полуночных Игр в Ниаранте славится вседозволенностью. Сами Смотрящие разливают силу: чистую, темную, сводящую Перерожденных с ума, бурлящую в крови, словно черный густой хмель. Да и хмеля достаточно: на улицах — дешевого пойла из скисшего молока чешуйчатых летух и забродивших лесных ягод, в богатых домах аристократии — дорогого, настоящего, из нектара белых лилий, что сияющим покрывалом устилают берег Озера Мертвых Душ. Этот хмель, словно сладкая патока: тягучий и мягкий, обволакивающий небо и жгущий нутро. Он рождает в теле легкость и почти счастье, как бывает от первой влюбленности, от истинных, настоящих, самых светлых и сильных чувств…

      Вейн сидит в круглом зале, украшенном с варварской роскошью и безвкусным великолепием: цветы и светильники, ковры и подушки, камины и витражи, алый скользкий шелк и золотая ломкая парча бесконечными слепящими вспышками…

      — Тебе понравится, — шепчет ей на ухо мужчина. Она не смотрит на него, лишь вперед, туда, где кружатся в тонких прозрачных тканях танцовщицы, где Темные лежат на подушках, жадно осматриваются, тянут воздух трепещущими ноздрями, пьют силу эри, потягивают вино.

      — Идем, — тянет ее спутник, и они тоже опускаются на подушки.

      Танец завораживает, и на девушках уже почти не осталось одежды, губы Темных сладки, их поцелуи так ласковы и так смертельны… Но не от того ли притягательны? Алый и золотой дрожит в воздухе…

      А потом сплетение тел. Женских, переплетенных с мужскими, то ли в объятиях, то ли в борьбе, хмель, что уже горчит на языке, сильные движения страсти, ласкающие руки, кусающие рты. Вейн смотрит со стороны, потому что ее спутник пока не насытился ее силой, смотрит и ждет. Алое и золотое на полу, в ворохах тканей бесконечное движение вверх-вниз, назад – вперед, уже не разобрать, где чьи руки и тела. Один двигающийся, дышащий, стонущий клубок вожделения и похоти…

       Вейн оборвала воспоминание, выныривая из омута памяти, и улыбнулась, глядя в глаза Ксандра, до краев наполненных яростью. Он дышал тяжело, рвано, руки сжались в кулаки, и девушка подумала, что он не удержится от… чего?

      — Молва, как всегда преувеличивает, — нежно произнесла она, — я вовсе не претендую на роль соблазнительницы. Мне достаточно быть охотницей… за головами темных. Так что ты рассказывал про Излом? — как ни в чем не бывало, добавила она.

       В его серых глазах отражалось ее воспоминание: алое и золотое, и Вейн по опыту знала, что почти никто не может удержаться после тех картин и образов, что она показала. Ночь Полуночных Игр действительно бывает жаркой.

       Правда, она никому и никогда не показывала продолжение этих образов: пустой коридор и взбешенного Дира, который убивает Темного, что лишь несколько мгновение назад был столь близок с Путницей… Тогда она даже боялась, что заказчик не заплатит, потому что не сможет опознать то, что осталось от лица Перерожденного после встречи с ее напарником. Но когда они доставили голову, им заплатили вдвойне. Возможно, потому что заказчик оказался заказчицей, и она была весьма довольна проделанной охотниками работой…

      — Ксандр? Ты о чем-то задумался? — насмешливо спросила она.

       Он словно очнулся, сжал ее до боли. Но только в лице мужчины не было ожидаемого желания и похоти, только еще больше ненависти.

      — Напомни, почему я должен сохранять твою жизнь, Вейни? Потому что сейчас, мне очень хочется… свернуть тебе шею.

      — Отчего же? — холодно спросила она. — Тебе что-то не понравилось в том, что ты увидел? А что ты ожидал, залезая в мою голову? Копаясь в чужом мусоре, ты лицемерно боишься испачкаться?

      — Ты еще хуже, чем я о тебе думал, — презрительно выплюнул он.

      — Я даже хуже, чем ты можешь себе вообразить, — едва слышно ответила Вейн. — И я уже предупреждала, что не позволю тебе лезть в мое сознание. Попытаешься еще раз, никогда не узнаешь, где камень. А ведь он очень нужен тебе, правда? Он каким-то образом поможет перейти Излом, не так ли, Ксандр?

       Темный отпустил ее и отошел. И улыбнулся.

      — Знаешь, при всей своей ненависти к тебе, я почти восхищен, маленькая моя Вейни… Неудивительно, что Тьма выбрала тебя. Ты просто потрясающая, умная, хитрая и изворотливая… дрянь. Удивительно, каким слепцом я был когда-то. Просто удивительно.

      — Рада, что ты прозрел, — ледяным тоном отчеканила Путница и спрыгнула со стола. — Было приятно пообщаться, надеюсь, на сегодня достаточно, и ты избавишь меня от своего общества.

       Она отдернула юбку и пошла к двери, всем своим существом чувствуя его за спиной и ожидая нападения. Но его так и не последовало.

      ***

      Темный Мир.