Вейская империя (Том 1-5)

Тогда Идари сказала сестре, чтобы та пошла поглядела за ребенком и за кушаньями для вечернего пира; и чтобы она не боялась ни за честь Киссура, ни за жизнь Идари. Она сказала, что Шаваш никогда не убьет ее, потому что в этой рубашке и штанах ему будет не так-то просто выйти за ворота. Сестра ее ушла, а Шаваш забился в угол и закрыл лицо руками. Идари сказала:

— Я хочу слышать, зачем ты пришел сюда. Только знай, что я не поверю твоим словам.

— Тогда я лучше помолчу, — сказал Шаваш.

Они помолчали, и Идари сказала:

— Я думаю, тебе известны кое-какие тайники покойного министра, и в твоем собственном флигеле есть тайник со сбережениями на случай перемены судьбы, — и ты явился за золотом, потому что всегда ценил золото больше жизни.

Шаваш ответил, что она может думать, как ей удобней.

В это время послышались шаги и голоса, и Идари сунула Шаваша в ларь, стоявший около стены.

Когда управляющий с подписанными счетами ушел, Идари вынула Шаваша из ларя и спросила:

— Как вы осмелились явиться сюда?

— Действительно, — сказал Шаваш, — как? Я был вашим женихом; членом Государственного Совета; я был высок в глазах государя. Затем Киссур арестовал человека, которому я обязан всем, и послал в Харайн приказ арестовать меня. Арест Нана стал причиной бунта в столице. Мой арест причиной восстания Ханалая. Киссур развесил бунтовщиков на воротах дворца, успешно справился со всеми несчастиями, которые сами создал, сделал себя необходимым для государства и взял себе и дворец, и сад, и должность господина Нана, а заодно — и мою невесту.

— Вы лжете, нагло и плохо, — сказала Идари. Вы не любили меня, иначе не уехали бы в Харайн до нашей свадьбы. Но вы уехали в Харайн, потому что вам донесли, что я встретила Киссура раньше вас, и вы хотели убить соперника.

— Я?! — сказал Шаваш.

— Вы! Что вы делали в Харайне?

Шаваш молчал несколько мгновений, а потом захихикал.

Идари показалось, что он немного не в себе.

— Понимаю, — сказал Шаваш, — продолжая глупо хихикать. — Я разыскивал Киссура по приказу Нана, чтобы освободить и представить государю. В лагере мне сказали, что заключенный умер… А ему, стало быть, сказали, что я был прислан убить его… — и Шаваш вновь закашлялся от смеха.

— Что за вздор! Зачем было начальнику лагеря врать?

— Не начальнику, — пояснил Шаваш, — а его жене, госпоже Архизе. Той самой, что в совете Ханалая…

Идари побледнела:

— А ей зачем было врать?

— Действительно, — сказал Шаваш, — зачем? Киссур был обычным заключенным. Потом его увидел госпожа Архиза. Тут же его отрядили писарем, а через неделю освободили и поселили, как домашнюю собачку, в главном доме… У госпожи Архизы была такая привычка, — выбирать из заключенных одного, покрасивей и покрепче, и селить на два-три месяца в своем доме…

Идари побледнела, и в голове ее мелькнула мысль, что ревность порок, недостойный добродетельной супруги. Мелькнула и пропала.

— Вы лжец! — сказала она, — я вам не верю.

— Разве можно мне верить? — усмехнулся Шаваш. — Киссура ест с серебра, спит в шелку, а я — только что не опух от голода. У Киссура ноги по колено в золоте, руки по локоть в крови, — а я прошу милостыню. Что вы, госпожа? Кому как не ему верить?

— Вы уехали в Харайн, — сказала Идари, — чтобы не жениться на дочери государственного преступника! А Киссуру было все равно!

Шаваш помолчал.

— Да, — сказал он, — я везде говорил, что мне нехорошо жениться на дочери государственного преступника; я подал доклад о прощении храма Шакуника, а когда за этот доклад меня вычли из списка ближайших пожалований, я уехал в Харайн, явился в исправительные поселения, и забрал оттуда, на свой страх и риск, вашего отца.

А теперь скажите мне: просили ли вы всесильного министра о своем отце, и что он вам ответил?

Идари вспомнила, что Киссур ответил, чтобы женщина больше не упоминала об этом, и сказала:

— Ложь! Почему вы уехали в Харайн на три месяца? Почему же вы сразу не вернулись?

— Потому что я нашел способ оправдать храм Шакуника в глазах государя, и этим мы и занимались с вашим отцом.

— И где же теперь мой отец?

— Он мертв.

— Кто же его убил?

— Его убил, нечаянно, впрочем, — ответил Шаваш, — разбойник по имени Киссур Белый Кречет.

Идари перегнулась и схватила колокольчик для слуг, но Шаваш вцепился в ее руку.