Век амбиций

Скандал с участием Бо ударил в спину китайскому успеху. Никогда прежде граждане КНР не узнавали столько о правящих ими гордецах. За два года Хань Фэн, глава Управления табачной монополии из южного города Лайбинь, сделал в личном дневнике более пяти тысяч записей. Когда дневник попал в интернет (Хань так и не узнал, как именно), публике открылась жизнь, состоящая из банкетов, интрижек и расслабленных командировок, перемежаемых партийными церемониями. Однажды чиновник записал:

6 ноября, вторник. Солнечно. Я переписал речь о “хороших манерах”. За обедом ко мне присоединились Ли Де-хуэй и другие из [города] Сямынь, мы выпили. Потом я вздремнул… За ужином много выпил… В 10 вечера госпожа Тань Шаньфан заехала и утащила меня к себе домой. Мы занимались любовью три раза, и еще раз на рассвете.

В марте 2010 года Ханя арестовали. Его судили и приговорили к тринадцати годам тюрьмы за получение взяток деньгами и недвижимостью на сумму более ста тысяч долларов. Хань был мальком в партийной пищевой цепочке, и партия с радостью избавилась от него. Когда я читал дневник, меня поразила обыденность описанного. Хань выглядел не бандитом и не политиком – просто человеком, не упускающим возможностей, которые дает система. (Незаконные расходы чиновников на путешествия, банкеты и машины, согласно подсчетам Министерства финансов, обошлись в четырнадцать миллиардов юаней – более половины оборонного бюджета страны.) В последний день года Хань подвел итог:

Работа в этом году шла лучше, чем в любом из предыдущих… Мой авторитет у сотрудников вырос… Сын хорошо учится. Он получил направление в аспирантуру даже без экзаменов. Через два года без проблем найдет работу. Я достиг нового уровня в фотографии, и я постараюсь учиться дальше. С женщинами все прекрасно. Встречался с маленькой госпожой Пань. Хорошо проводил время с госпожой Тань Шаньфан и насладился госпожой Мо Яодай. Это был хороший год, богатый на женщин, но с таким количеством партнерш нужно следить за здоровьем.

Со временем китайские блогеры научились увеличивать официальные фотографии, чтобы находить доказательства, что они не соответствуют официальным заявлениям. Они выкладывали в интернете фотографии отделов милиции с выкрашенными в бело-синий “Мазерати” и “Порше”, а также обратили внимание на то, что чиновник по недвижимости Чжоу Цзюгэн на фотографиях курит сигареты по 24 доллара за пачку. После расследования его посадили в тюрьму на одиннадцать лет за взяточничество. Другой блогер создал себе репутацию на выявлении партийцев с особенно дорогими часами, и за это его прозвали “Часовой сторожевой пес”.

Цензоры старались убрать из Сети столько, сколько могли, но каждый новый случай становился пятном на имидже партии, заявлявшей, что она “первой испытывает горечь, последней процветает”. Каждый новый случай казался скорее правилом, нежели исключением, и все указывало на несоответствие священного образа действительности. Некая женщина описала в Сети интрижку со своим боссом И Цзюньцином, главой Центрального бюро переводов ЦК – в сущности, первосвященником марксистского культа. Любовница описала, как заплатила наличными за свою должность, и опубликовала текстовые сообщения за три года и долгий рассказ о суси, саке и болтовне за обедом.

В другом случае в интернете появился ряд снимков (из компьютера, отданного в ремонт), где были запечатлены пятеро мужчин и женщин во время оргии в гостинице. Были быстро опознаны несколько чиновников. Проблема заключалась не в неловкости, а в лицемерии. Незадолго до этого осудили профессора информатики, жившего с матерью и в свободное время организовывавшего групповой секс через сообщество, где его знали под ником “Ревущее мужское пламя”. Его арестовали и осудили на три с половиной года за “блуд” – наследие тех времен, когда правительство осуждало людей за секс вне брака. Этот случай сплотил защитников неприкосновенности частной жизни, так что распространение новости об оргии партийцев стало чем-то вроде вызова. Одна уездная администрация объявила, что на снимках не члены КПК, а “Жэньминь жибао” обобщила эту мысль под заголовком: “Голый парень – не наш партийный лидер”. (Позднее выяснилось – все-таки он.)