Век амбиций

Когда факел несли по Лондону, Парижу и Сан-Франциско, протесты против подавления восстания в Тибете усилились настолько, что организаторам эстафеты приходилось тушить пламя или менять маршрут, чтобы избежать разъяренной толпы. Китайские граждане, жившие за границей, особенно студенты, приняли критику страны в штыки. В Южной Корее дошло до драк. В самом Китае у французских супермаркетов “Карфур” прошли тысячные демонстрации: Франция, по мнению манифестантов, сочувствовала тибетцам. Гендиректор крупного портала sohu.com Чарльз Чжан (кандидатская степень Массачусетского технологического института) призвал бойкотировать французские товары, чтобы “пропитанные предрассудками французские СМИ и общество ощутили боль и потери”.

Государственные СМИ Китая реанимировали язык другой эпохи. Когда Нэнси Пелоси, спикер Палаты представителей, осудила действия Китая в Тибете, информационное агентство “Синьхуа” назвало ее “отвратительной”. Журнал “Аутлук уикли” предупредил, что “внутренние и внешние враждебные силы пытаются… саботировать Олимпиаду в Пекине”. Секретарь КПК в Тибете назвал далай-ламу “волком в монашеской одежде, чудовищем с человеческим лицом и сердцем зверя”. В Сети в выражениях и вовсе не стеснялись. “Я засуну этим пердящим через рот мудакам их дерьмо обратно в глотку!” – написал один комментатор на форуме официальной газеты. “Дайте мне ружье! Никакой пощады врагам!” – отозвался другой. Многие китайцы стыдились этого разгула, но его было трудно игнорировать иностранным журналистам: они начали получать угрозы. Аноним, приславший мне факс, советовал: “Очисть имя Китая… или ты и твои близкие будете мечтать о смерти”.

Я начал искать в китайском секторе интернета наиболее любопытные проявления патриотизма. Утром 15 апреля на портале sina.com появилось короткое видео “2008 год. Китай, поднимайся!” Имени автора не было. Стояли только буквы: CTGZ.

Самодельная документалка начиналась с портрета Мао с исходящими от его головы лучами. Тишину прервала оркестровая музыка, и под барабанный бой на черном экране вспыхнула мантра Мао (на китайском и английском языках): “Империализм никогда не оставит попыток уничтожить нас”. Потом шла подборка современных фотографий и новостных съемок, а также обзор “насмешек, интриг и злоключений” современного Китая – среди них обвал фондовой биржи (дело рук иностранных спекулянтов, которые “манипулируют” курсом) и глобальная “валютная война” (Запад хочет “заставить китайский народ расплачиваться” за финансовые неурядицы в Америке).

Пауза. И – другой фронт. Вот в Лхасе дерутся и грабят магазины: “Так называемый мирный протест”. Набор вырезок из зарубежной прессы с критикой Китая: эти СМИ “игнорируют истину” и “говорят одним искаженным голосом”. Эмблемы Си-эн-эн, Би-би-си и других СМИ уступают место портрету Геббельса. И вывод: “Налицо заговор против Китая. Новая холодная война!” Кадры из Парижа: протестующие пытаются отнять Олимпийский огонь у факелоносца; полиция их оттесняет. Финал: китайский флаг сияет в солнечном свете. Лозунг гласит: “Мы не сдадимся и будем держаться вместе, как одна семья!”

Шестиминутный ролик CTGZ уловил витавший в воздухе дух национализма и за полторы недели набрал миллион просмотров и десятки тысяч одобрительных комментариев. Он стал четвертым по популярности видеороликом на сайте. (Клип с зевающими телеведущими удержал первую строчку.) Ролик просматривали в среднем два человека в секунду. Он стал манифестом самопровозглашенных защитников чести Китая – фэнь цин

, “рассерженной молодежи”.

Я был поражен тем, что через девятнадцать лет после Тяньаньмэнь китайская молодая элита снова восстала – не во имя либеральной демократии, а за честь Китая. Николас Негропонте, основатель Медиалаборатории в Массачусетском технологическом институте и один из первых идеологов интернета, однажды сказал, что Сеть изменит наше представление о том, что такое страны. Государство, по мнению Негропонте, испарится, “как нафталиновый шарик, переходящий из твердого состояния сразу в газообразное” и “национализм исчезнет, как исчезла оспа”. В Китае все произошло наоборот. Я заинтересовался этим CTGZ. Псевдоним был связан с электронным адресом. Он принадлежал двадцативосьмилетнему аспиранту из Шанхая по имени Тан Цзе. Он пригласил меня в гости.

Кампус Университета Фудань, лучшего в Китае, окружает пару тридцатиэтажных башен из стекла и бетона, которые можно принять за главный офис какой-нибудь корпорации. Тан Цзе встретил меня у ворот. У него были светло-карие глаза, круглое детское лицо и слабая поросль на подбородке и на верхней губе. Одет он был в голубую рубашку, брюки цвета хаки и черные туфли. Когда я вышел из машины, он бросился мне навстречу и попытался заплатить таксисту.