Век Екатерины Великой

В тот праздничный вечер подносилось около пятидесяти самых разных изысканных блюд. Шампанское лилось рекой. Слуги только успевали подносить и убирать блюда. Ужин под оркестровую музыку продолжался более четырех часов. Тосты в честь принцессы Екатерины Алексеевны сыпались как из рога изобилия. Естественно, первой пример «О здравии и многия лета» подала государыня Елизавета Петровна. В честь сего тоста прозвучало три пушечных салюта. Польщенная принцесса не знала, как спрятать свои сияющие глаза. Императрица подошла и поцеловала ее. Все зааплодировали. Герцогиня гордо оглядывала свою дочь, стоявшую рядом с императрицей, и с трудом удерживалась от того, чтобы подойти и присоединиться к ним.

Герцогиня Иоганна, и ее дочь были поражены заключительной частью бала – фейерверком. Красивые огненные цветы распускались на темно-синем, почти черном небе во всем множестве и разнообразии, вызывая восхищенные крики публики. Юная шестнадцатилетняя Великая княжна не могла оторвать глаз от внезапно вспыхнувшего вензеля «Е. А». Близстоящие молодые князья, графы и Великий князь, дружно закричали «Ура!». А уж когда на небе возникли вензеля самой Елизаветы, все восторженно и слаженно закричали «Виват, виват, Елизавета!».

Перед уходом императрица Елизавета Петровна расцеловала Великую княжну и подарила необычайной красоты бриллиантовые подвески, совершенно осчастливив будущую невестку.

Герцогиня и принцесса Екатерина, перевозбужденные после необыкновенно длинного дня рождения, совершенно не желали ложиться спать. Екатерина, как всегда перед сном, зашла в половину матери пожелать ей спокойной ночи.

– Довольна нынешним днем? – спросила ее Иоганна.

– Конечно, матушка!

– Да, все было шикарно, по-царски, – согласилась довольная Mutter и деловито добавила: – В обычные дни здесь может находиться до тысячи человек, а во время приемов – до пяти тысяч.

– Кругом такой блеск, чистота…

– А все потому, что здесь серьезно подходят к оному вопросу. Убранством дворца и парка тут ведают отдельные службы: Придворная контора и Гофмаршальская часть. Немало людей, думаю, трудится здесь. Окромя того, разнообразными и, как ты видела, обильными обедами ведают Тафельдекерская служба, напитками – Мундшенская, а сервировкой кофе и чая – Кофишенская служба. Кондитерская же занимается десертами. Всем хозяйством и устроением праздников во дворце заведует гофмаршал. Ты же знаешь, кто сейчас служит обер-гофмаршалом?

Екатерина знала.

– Генерал-аншеф Шепелев Дмитрий Андреевич. Говорят, честный и благочестивый человек.

– Да, он весьма хорошо справляется со своей работой.

Екатерина знала и то, что гофмаршал отвечал за содержание царского стола, равно как и стола придворных чинов и служителей, делившихся на классы. К первому классу относились гофмаршал, гофмейстерины, начальники кавалергардских рот, кои, к тому же, имели право приглашать гостей. Ко второму классу – офицеры, секретари, адъютанты, камер-пажи, пажи и другие лица, несшие службу при дворе. К третьему классу – старшие служители двора.

Обо всем оном поведала ей гофмейстерина Мария Андреевна Румянцева после того, как Великая княжна полюбопытствовала, как и что происходит в летней резиденции императрицы.

Герцогиня Иоганна не оставляла затеи внедрить дочь в политическую жизнь. Она неустанно и целенаправленно порывалась познакомить ее то с одним, то с другим высокопоставленным вельможей, а такожде с разными дипломатами и посланниками. Совсем недавно они были на приеме в доме принца и принцессы Гессенских. В последнее время мать весьма сблизилась с ними, и еще паче – с братом принцессы, камергером Иваном Бецким. Сия связь не нравилась графине Румянцевой, гофмаршалу Брюммеру и всем остальным, понеже в то время как герцогиня была с ними в своей комнате, Великая княжна с Великим князем, которые были предостаточно резвы, возились в передней с фрейлинами и камер-юнкерами, предоставленные сами себе. Само собой, их воспитателям не нравились самовольные шумные игры, недостойные, по их мнению, жениха и невесты.

На сей раз дошла очередь до французского посланника Далиона, заменившего опального маркиза де ла Шетарди. Он пригласил герцогиню Иоганну-Елизавету с дочерью в свое посольство на бал.

– Кстати, Фике, забыла тебя предупредить, – начала как-то раз утром герцогиня, – французский посланник пригласил нас с тобой сегодня на бал, так что будь готова – и надень то голубое платье, с низким вырезом.

Да, у матушки вкус был отменный. Оное платье было не самое дорогое, но весьма шло к глазам дочери.

– Матушка, право, идти к твоему другу совсем не хочется. Лучше бы я книгу почитала.

Mutter посмотрела на нее с укором.

– Ах, Фике! Успеешь начитаться. И колико можно глаза портить? Скоро ты будешь ученее всех русских умников… Колико можно читать, учить? Оставь! Со временем ты и так постепенно овладеешь русским языком – и всем остальным.

– Последнее время я читаю модных французских авторов в оригинале. Очень интересно. Они пишут, как лучше устроить управление государством и как надобно им руководить.

– Кто? Монтескье, Вольтер?