Век Екатерины Великой

– Что ж, в благодарность за благоволение, кое Великой княгине угодно мне передать, я отплачу ей маленькой услугой, за кою она останется, я думаю, признательна мне: я сделаю Чоглокову кроткой, как овечка, и Великая княгиня сможет творить все, что ей заблагорассудится, не боясь доноса императрице.

– В самом деле, Ваше Сиятельство, сие возможно?

– Отчего нет? Нынче же через моего секретаря велю передать сей церберше во всем способствовать Ея Высочеству.

– Да, но там есть еще ее муж…

– С ним сложнее, но и на него можно найти управу. Чоглоков, как вы сами понимаете, глуп. Постарайтесь втереться к нему в доверие, подарите что-нибудь, а наипаче всего найдите в нем что-то, чему можно будет потакать. Ну, я думаю, вы с вашим умом разберетесь, граф.

В дверь постучали, и вошел один из секретарей с бумагами. Канцлер велел ему немного обождать в приемной.

– Да, – вдруг понизив голос, сказал канцлер, склонившись к нему, – вы бы позаботились и о Великом князе.

Прозрачно-голубые глаза смотрели, проникая туда, куда Салтыков никого не допускал – в его мысли, из чего он понял, что хитрый лис Бестужев знает о том, что происходит в спальне Великой княгини.

– Чего вам стоит, – продолжал Бестужев, – споить его хорошенько, дабы лекари смогли сделать ему пустяшную операцию. Вы знаете, о чем я говорю. Петру необходимо помочь, он попросту трусит, но надобно ж ему когда-то стать мужчиной. Оное всем пойдет на пользу, в том числе вам с Великой княгиней.

Бестужев и Салтыков понимающе переглянулись.

Канцлер поднялся, показывая, что разговор окончен. Салтыков встал следом, поклонился. Бестужев проводил его до двери, сказав напоследок:

– Очень скоро Великая княгиня увидит, что я не такой бука, каким меня рисовали в ее глазах.

Сергей Салтыков вернулся в полном восторге от канцлера Бестужева, лично давшего ему полезные советы. Все сие очень сблизило Салтыкова и Великую княгиню со всемогущим помощником императрицы. Однако им пришлось призадуматься: прежде им казалось, что они так ловко и незаметно для посторонних встречаются, что окромя них двоих ни одна живая душа не ведает об их связи.

Прошло всего лишь несколько дней, как вдруг Чоглокова отвела Великую княгиню в сторону и сказала:

– Послушайте, я должна поговорить с вами очень серьезно.

Екатерина, вестимо, вся обратилась в слух. Чоглокова в обыкновенной своей манере начала вещать о своей, сохранившейся несмотря ни на что, любви к мужу, о том, как она умно ведет семейную жизнь, как важно женщине иметь детей, и все в подобном духе. Завершила она свою длинную речь совершенно неожиданным утверждением:

– Вы знаете, бывают иногда положения высшего порядка, которые вынуждают нас делать исключения из правил.

Чоглокова выдержала многозначительную паузу. Екатерина сделала внимательное лицо.

– Вы увидите, как я люблю свое отечество и насколько я искренна, – вдруг с большим достоинством заявила Чоголокова.

С каждым ее последующим словом Великая княгиня все более изумлялась, не зная, что и думать – было ли сие коварной ловушкой, или она говорила искренне:

– Я уверена, вы кому-нибудь отдали бы предпочтение: предоставляю вам выбрать между Сергеем Салтыковым и Львом Нарышкиным. Ежели не ошибаюсь, то избранник ваш Нарышкин.

От неожиданности Екатерина невольно воскликнула:

– Нет, нет, отнюдь нет!

Поняв, что выдает себя, Екатерина Алексеевна порешила молчать. Опустив глаза, она, стараясь скрыть смущение, как ученица на уроке, внимательно слушала свою воспитательницу.

Та спокойно предположила:

– Ну, коли не он, так другой.

Великая княгиня не возразила более ни словом, и Чоглокова продолжила:

– Вы увидите, что я не буду вам помехой.

Чоглоковой было совершенно невдомек, что она весьма опоздала со своим предложением.

Екатерина и Сергей не могли поверить ничему, что давало им свободу в их близких отношениях.

– Скорее всего такие наставления ей дал канцлер Бестужев, – предположил граф Салтыков, – коего Чоглокова просто обожает и слушает каждое его слово.

– Возможно, она просто мстит Петру Федоровичу, у них непростые отношения.

– Что-то не поделили? – заинтересовался граф.

– Ах, не будем об том, Сережа, – попросила Екатерина. – Меня интересует, ужели канцлер поставил в известность императрицу?

– Не думаю. Хотя кто знает: раз вопрос стоит – быть наследнику или нет, то скорее всего он предложил, а она согласилась на оное.

– Поверить в оное неможно. Ей весьма важно, дабы ребенок был романовской, Петра Великого, крови.

Неожиданно императрица подарила Великому князю имение Люберцы, верстах в пятнадцати от Москвы. Но прежде, чем переехать туда, супруги должны были присутствовать на празднике: двадцать пятого апреля императрица праздновала десятилетнюю годовщину своего коронования в Москве. Она объявила, что церемониал будет в точности соблюден сообразно с тем, как был установлен в день самой коронации. Великая княгиня и Великий князь заинтересовались, как сие будет происходить.