Век хирургов

Джексон принимает это предложение. Что побудило к этому поступку его, человека, принципы которого были столь же строги, сколь были черны и мутны потемки его души, остается неясным по сей день. Но и последовавшие – невероятно причудливые – события таят много загадок. В любом случае в выданном патенте в графе «Правообладатель» значится имя Мортона, но упоминается также и Чарльз Джексон.

В те памятные дни Джексон не хуже Мортона осознавал, что подлинным изобретателем наркоза является Хорас Уэллс, но, связанный обещанием, Джексон молчал о бесплотности, газообразности претензий Мортона. И так он будет молчать до конца своей жизни.

Выдача патента привела Мортона в состояние эйфории. Поскольку он не мог запатентовать повсеместно известный эфир, он был зарегистрирован как обладатель патента на метод, который подразумевает вдыхание этого средства. Но с присущей ему, по праву сказать, удивительной наивностью он надеялся исподтишка привязать к этому патенту и «свое средство».

Еще в октябре 1846 года он уполномочил представителей во всех американских штатах распространять лицензии на «его средство» среди врачей и больниц. Одновременно с тем он пытался насадить свое влияние в Англии и Франции, для чего начал разыскивать представителей и в этих странах, чтобы те в будущем могли обеспечить лицензиями местных врачей. Запоминающееся, бойкое имя для ароматизированного эфира – также плод не его фантазии. На этот раз на помощь ему пришел ассистент Тенни. Имя было избрано следующее: «летеон», что с оглядкой на древнегреческую мифологию означало «напиток забвения». Но все же газовое обезболивание получило свое окончательное название благодаря незначительной приписке О. У. Холмса, который нарек его анестезией! Этому слову и суждено было распространиться по всему миру.

В самом начале ноября 1846 года на Мортона нежданно-негаданно обрушивается буквально штормовой вал славы, который на протяжении месяца вздымается все выше и выше. О нем пишут в газетах по всей Америке, даже самых захудалых. Напрасно тогда врачи настаивали на ценовой уступке, поскольку «тайна» Мортона оказалась мифом. Но именно тогда он встречает удар другого рода.

Четвертого ноября в центральной бостонской больнице Хейвард предпринимает операцию по удалению пораженной раком груди у пожилой женщины. Несмотря на растущую напряженность в отношениях между Мортоном и врачами, Хейвард чувствует, что вынужден призвать его на помощь, поскольку, как известно, эта операция принадлежит к числу самых страшных и мучительных из всего инструментария хирургии.

На этот раз Мортон терпит неудачу. В течение полутора часа он совершает бесплодные попытки погрузить пациентку в наркотический сон. Она кашляет, сопротивляется, отмахивается ото всех руками, но сознания не теряет. Но и в этом случае для нас, современных людей, здесь нет никакой загадки. Вероятно, пациентка принадлежала к числу тех людей, наркотизировать которых весьма затруднительно без специальной подготовки. И вот, обливаясь потом, побледневший Мортон покидает операционный зал. Он осознает, что над его предпринимательскими планами нависла большая опасность. Охваченный паникой, разгоряченный желанием подчинить-таки себе медиков, он пишет письмо коллегии врачей Центральной больницы штата Массачусетс Дженерал Хоспитал. Он сознается в том, что его средство состоит не из чего иного, как из эфира и комбинации парфюмерных отдушек. Он умоляет врачей не устраивать публичных разоблачений и сохранить все в тайне от остальных. Также он просит предоставить ему еще одну возможность доказать действенность эфира при следующей серьезной операции.

И он получает такую возможность. За это он в первую очередь должен быть благодарен доктору Бигелоу, одному из наиболее ярых поборников прогресса среди бостонских хирургов и сторонника революционных мер. Бигелоу убеждает Хейварда еще раз воспользоваться услугами Мортона при операции. Но все же вопреки неотступным просьбам Мортона он настоял на том, что до начала операции перед всеми собравшимися на трибунах должен быть оглашен принцип его «тайного» метода и назван химический состав вещества. Нужда заставила Мортона повиноваться. Операция состоялась седьмого ноября. На операционном столе оказалась двадцатиоднолетняя девушка, Элис Мохэн, которой предстояло ампутировать голень выше колена.