Век хирургов

Проходит месяц за месяцем. В Вене никто уже больше не вспоминает Земмельвейса. Его последователи, некогда выказывавшие солидарность с идеями и устремлениями своего учителя и преданность ему, изменили Земмельвейсу, стали, как и прочие, насмехаться над ним.

Близится весна 1851 года. Именно тогда случай привел венского врача в родильное отделение больницы Святого Роха в Будапеште. В этой средневековой, обветшалой больнице среди пациенток он обнаружил шестерых матерей, уже разрешившихся от бремени. К моменту его появления одна из них умерла, другая – находилась при смерти, третья – мучилась от послеродовой лихорадки. Их лечащим врачом был главный хирург, который, не вымыв рук, инструментов, не сменив одежды, переходил из хирургического отделения, от коек прооперированных с их гноящимися ранами к роженицам и назад, и так – по кругу.

Для человека, который почти полностью утратил интерес к жизни, минуты, проведенные в акушерском отделении, были все равно что перерождением. Он вспомнил о его, казалось, канувшей в Лету страсти, его совести и сочувствии к умирающим матерям, желании бороться со смертью, причины которой, как ему казалось, были известны. Все это заставило его снова стать активным, увлеченным человеком. Тогда в родильном отделении не было главного врача, поэтому он стал искать возможность взять руководство им на себя. Казалось, это его намерение ни к чему не ведет, и он обивает пороги совершенно напрасно.

Но двадцатого мая 1851 года, вопреки всем ожиданиям, ему были вверены полномочия главного врача родильного отделения больницы Святого Роха. Жалованья ему, однако, не пообещали.

Земмельвейс начинает все сначала, вдали от Вены, вдали от центров науки того времени, вдали от всех ее наиболее выдающихся представителей. Он в очередной раз ввязывается в бой с ленью и косностью студентов. Он в очередной раз сооружает полосу препятствий на пути из морга в родильные палаты. Он снова дежурит у ведер с водой, отслеживая, насколько тщательно каждый из входящих вымыл руки. И снова он пожинает те же плоды: недовольство, ненависть, насмешки.

Однако за шесть многотрудных лет ему удается достичь колоссального результата: из 933 рожениц за последний год из тех шести умерли только восемь, что составляет менее одного процента.

И в который раз к новым изобретениям его подталкивают промахи. Так, совершенно неожиданная вспышка послеродовой лихорадки заставила его задуматься и в результате сделать вывод, что нечистое постельное белье также способствует переносу возбудителей инфекционного заболевания. На постелях, заново застеленных специально для только что поступивших рожениц, на простынях он обнаруживает гнойные выделения не так давно умерших от лихорадки женщин. Он идет в ожесточенную атаку на администрацию больницы и добивается того, что белье начинают регулярно стирать. Но эта победа далась Земмельвейсу благодаря очень решительным действиям: до крайности возмущенный, неистовствующий, он ворвался в кабинет главы администрации фон Тандлера с грязными простынями в руках и швырнул смердящее белье на стол прямо перед ним.

Восемнадцатого июля 1855 года Земмельвейс получил звание профессора акушерства, но профессора университета несколько захолустного и неавторитетного, находившегося на самой окраине мира науки. Но, возможно, именно это назначение пробудило в нем былое увлечение и страстное желание убедить остальных спасти те десятки тысяч матерей, которые ежегодно умирали в мире от послеродовой лихорадки. Он совершенно ничего не требовал для себя самого. А потому, когда в 1857 году Университет Цюриха предложил ему возглавить кафедру акушерства, он отказался. Стоит заметить также, что в том самом университете работал профессор Розе – единственный европейский хирург, который опробовал изобретения Земмельвейса в своей хирургической клинике. Это событие предвозвестило появление асептики, которой суждено было предстать перед медицинским сообществом еще через десять лет.

В 1860 году его желание еще раз заявить о себе становится настолько огромным, что впервые в своей жизни он по собственной инициативе садится за письменный стол. Его подбадривал старый друг Маркусовжки, с которым они некогда делили комнату и который вместе с Земмельвейсом переживал его венские успехи и промахи. Так и появилась работа под заголовком «Die Aethiologie der Begriff die Prophylaxis des Kindbettfiebers» («Этиология, понятие и профилактика послеродовой лихорадки»).