Век Константина Великого

Монах не только работал, но и молился, принимал участие в ритуалах и предавался разнообразным самоистязаниям, игравшим немалую роль в жизни, принципиально не отмеченной разнообразием содержания. Сложно ожидать, что он стал бы заниматься литературным творчеством, уже исходя из происхождения и направленности рассматриваемого учреждения; в самом деле, чего в этой области добилась эрудированная Александрия, с ее греческой и восточной ученостью? Монах преследовал идеалы и цели, являвшие полную противоположность языческой сверхобразованности и распущенности, и если между двумя нравственными мирами, именуемыми «язычество» и «христианство», и существовали точки, где они примирялись или даже сближались друг с другом, то, по крайней мере, в данном вопросе отношения между ними строились на глубинной, неискоренимой враждебности. Каждая строчка, дошедшая от предыдущих столетий, будь то иероглифы или греческая скоропись, несла на себе омерзительный отпечаток язычества, идолопоклонничества, колдовства; потому читать оставалось (настолько, насколько чтение дозволялось вообще) только благочестивые христианские книги, написанные большей частью такими же монахами или переведенные на египетский с других языков. Ситуация с древним искусством была такая же, как с древней литературой; Аммония, например, восхваляли, поскольку, навестив Рим, он заметил там лишь базилики Святого Петра и Святого Павла.

Далее, строгая дисциплина должна была отрезать монаха от всех его предыдущих связей, в первую очередь от семьи, оберегать его от создания новых и заставлять трудиться. Правила Пахомия носят по преимуществу запретительный характер, производя мрачное впечатление полицейских постановлений, и в этом их позволительно сопоставить с Уставом святого Бенедикта. Статьи договора гуляли по монастырям, их обсуждали и издевательски перетолковывали, при этом соперничая друг с другом, что вполне соответствовало характеру самой страны. Так, ни в одном установлении общин Запада не написано, что монахи должны спать каждый в запертом деревянном стойле, как в футляре. Тем более, что египетский язык всегда сохраняет таинственность и некую мистичность, и говорили, что Пахомия и его учеников Корнелия и Сира обучил этому языку ангел, и оный язык представляет собой (судя по имеющимся примерам) всего лишь условное обозначение отдельных предметов и лиц буквами алфавита. Кроме того, известно, что Пахомий придумал делить своих иноков на двадцать четыре группы согласно их способностям и душевному складу и назвал эти группы «альфа», «бета», «гамма» и так далее. Однако сложно поверить, что человек столь практичный во всех прочих отношениях настолько не разбирался в психологии.

Конечно, не следует искать идеал христианской жизни среди монашеских поселений. Вместе с ними существовали и настоящие пустынники, и к ним, учитывая обстановку в тогдашнем мире, мы должны отнестись с пониманием. Большинство знаменитых отшельников IV века проводило часть жизни в монастырях, однако или до того, или после, но они избирали путь полного одиночества, и монастырь разве что посылал им хлеб и соль. Но и так они не могли избежать гордости, жестоких искушений, безумных видений. Епитимьи, которые они на себя накладывали, носили иногда поистине убийственный характер; однако эти люди не просто считали себя счастливыми, а жизнь свою – достойно прожитой; от них остались глубокие и прекрасные высказывания, доказывающие, что это счастье было не самообманом, но проистекало из постоянной сосредоточенности на высоком. Имена Аммония, Арсения, Еллия, двух Макариев и многих других всегда останутся высеченными на скрижалях Церкви.

Третья форма, которую принимало египетское монашество, – пользовавшиеся сомнительной славой ремобофы, жившие по двое или трое в городах и замках, не имевшие определенного устава, но следовавшие собственным склонностям и потому нередко ссорившиеся. Они кормились торговлей, и им платили больше, чем другим, ведь они были святые. Соблюдая пост, они не избежали обвинения в тщеславии, и говорят, что по праздникам они предавались греху чревоугодия.

Здесь не место говорить о дальнейшем развитии египетского монашества, его ответвлениях и о том, какую роль оно играло в расколах, сотрясавших впоследствии Церковь.